это больно и значит прекрасно (с)
В БОЮ И В ДОРОГЕ (слэш)
Автор: alter-sweet-ego
Фандом: «Тёмные Хитрости» Кассандры Клэр
Пейринг: Джейми Розалес/Марк Блэкторн
Рейтинг: R
Жанр: романс, немного экшн, немного ПВП
Размер: мини (2 088 слов)
Статус: закончен
Саммари: А кто бы не захотел?
Предупреждения: настоящее время, моя эрка (как и энца) для всех пиджи, АУ к пока ещё не существующей Вселенной, фанон цветущ как одуванчиковая поляна, шипперить никому не известных героев так, что даже сама Кассандра перекрестилась бы, ну почему бы и нет [2]
читать***
Джейми прощается с домом.
Он кланяется родному порогу, задерживая одну ладонь на ступеньках, и обнимает мать, которая изо всех сил старается скрыть подступившие слёзы. Они — Сумеречные Охотники, им не впервой расставаться, но одно дело отправлять сына в рейд, а другое — в Лос-Анджелес. Отец за её спиной улыбается. Он, конечно, тоже тревожится, но он, в отличие от матери, знает: мужчина должен быть в поле. В дороге. В бою.
Ни в коем случае не в четырёх стенах.
И Джейми рвётся в бой, в дорогу, в поле, в Лос-Анджелес.
Без страха он приближается к Верховному магу Мехико, который парой изысканных жестов — словно сбрасывая со стены невидимое покрывало, — открывает портал. Портал клубится сиреневой дымкой, словно странное море, испуганное невесть откуда взявшейся бурей, и шепчет разными голосами. В глубине сиреневой дымки Марку видятся золотистые и бирюзовые проблески, и он почти догадывается почему.
Лос-Анджелес — это солнце и море, золото и бирюза. Лос-Анджелес — это город, Институт которого возглавляет семья Блэкторнов, и именно с ними Джейми теперь будет жить. Потом, если ему повезёт, он отправится дальше, проедет через весь мир, доберётся до Аликанте, и каждый раз портал будет сиять разными отблесками в зависимости от того, что ждёт его впереди.
Улыбаясь, Джейми шагает в портал и кривится от знакомого неприятного ощущения. Неведомая сила словно пытается скрутить его, побороть, но у неё — как всегда — не выходит, и, в конце концов, отчаявшись, она просто выплёвывает Джейми на крыльцо Лос-Анджелесского Института.
К ногам Марка Блэкторна.
Джейми поднимает глаза и щурится от слепящего солнца, а потом резко встаёт, по привычке опуская ладони на рукояти коротких мечей, висящих в набедренных ножнах. Тело, дезориентированное падением, рвётся защищаться, хочет бить и разить, и у Джейми с трудом получается объяснить ему, что ничего не случилось, никто не напал, драться не надо.
— Добро пожаловать, — говорит Марк Блэкторн, и сквозь растерянность Джейми замечает в нём блики золотистого и бирюзового.
***
Марк отливает золотом, как будто кто-то взял солнце, расплавил его, залил в скульптурную форму и превратил в человека. Это самое поэтичное сравнение из всех, на которые Джейми способен.
Хотя нет.
Ещё он может сказать, что пузырьки светлого пива, лопающиеся под языком, тоже золотистые, как и Марк. И полоска на этикетке тёмного пива. И краник того вон бочонка. И кромка металла в рукоятке ножа, доставшегося ему от отца. И бирюзовая бусина в чётках.
То есть, бирюзовая бусина — она, конечно, ни разу не золотистая, потому что она бирюзовая, такого же оттенка, как левый глаз Марка. Серьёзно, у этого ублюдка разноцветные глаза. И заострённые уши под — наверняка — мягкими волосами. И увитые рунами руки, экая невидаль, но у Джейми всё равно почему-то встаёт каждый раз, когда он смотрит на эти руки дольше, чем… ну, дольше, чем десять секунд.
Девять. Восемь. Семь.
— Джейми, — говорит Марк, — ты на меня пялишься.
Да ладно? Действительно?
Джейми щурится, презрительно хмыкает и, поднеся бокал к губам, делает долгий глоток. Пиво на вкус — восхитительное, мягкое, терпкое, хмелем раскатывающееся по языку, согревающее горло и пальцы.
— Нет, — отвечает Джейми.
— Да.
Марк даже не хмурится. Он не злится. Он никогда не злится, мальчик-солнце, долбанный Аполлон, хотя у Джейми другие боги. У Джейми — другой бог, и всевозможные Аполлоны, соответственно, демоны, так что Марка тоже можно отнести куда-то к монструозным созданиям. Особенно, если учесть, что в его жилах течёт кровь матери-фейри. Особенно если учесть, что у него глаза разного цвета, и заострённые уши, и лук с эльфийскими письменами, и идиотская, никому нахрен не нужная способность оставаться спокойным в любой ситуации.
Ни на что не надеясь, Джейми снова говорит:
— Нет.
Марк пожимает плечами.
Заходящее солнце тихо, крадучись, пробирается сквозь решётки на окнах Института, по-воровски медленно расправляет лучи, светом прикасается к волосам Марка, заставляя их почти что светиться.
Джейми думает, что будет, если сгрести эти волосы пальцами и резко дёрнуть назад, заставляя Марка откинуть голову, обнажить беззащитную шею. Джейми думает, что на шее у Марка нет рун и оттого там бы круто смотрелись засосы. Джейми думает, что он был бы не против оставить там парочку.
Три. Четыре. Пять. Шесть.
Он ставит бокал на подлокотник и опускает руки на колени, с трудом удерживаясь от того, чтобы протянуть их к Марку, стоящему рядом. Джейми сидит в кресле, Марк стоит напротив него. Солнце светит ему в спину, играет с волосами, подсвечивает контуры: закинутый за плечо лук, торчащие из сапог рукояти кинжалов, поднимающееся из-за спины оперение стрел. Марк высокий, худой, гибкий, как лиана, опасный, как тысяча демонов, непонятный, как фейри.
Джейми сдаётся.
— Я не пялился бы, если бы здесь не стоял. Загораживаешь мне вид.
— На стену? — Марк сдвигается, и взгляд Джейми сдвигается следом за ним.
***
В отсутствие родителей Марк руководит Институтом.
Он ходит с умным видом и раздаёт приказания, не пускает близнецов Ливию и Тибериуса в опасные рейды и улыбается, когда Эмма Карстаирс, выкрутив очередной финт деревянным мечом, прижимает своего парабатай, Джулиана, к холодному полу спортзала.
Он заставляет их тренироваться до мушек перед глазами.
Джейми подтягивается больше него, и дерётся на мечах лучше него, и бежать может быстрее, но если взвалить им обоим на спину по каменному мешку, то Марк протянет с ним дольше. Марк лучше стреляет из лука и не бросается на демонов, как одуревший берсерск из старинных сказаний.
Марк знает слово «берсерск» и читает сказания. Джейми сталкивается с ним каждый раз, когда идёт спать — Марк направляется в библиотеку. Чтобы не встречаться с ним, Джейми ходит за книгами по утрам, но однажды ему это надоедает.
Однажды он идёт вместе с Марком.
Высокие потолки приветствуют их молчаливым неодобрением, убегающие вдаль стеллажи опасливо присматриваются, словно ожидая подвоха, и Джейми не может не похвалить их за догадливость. Он пожирает взглядом Марка — тонкого и гибкого, как лиана, убивает его взглядом, не может на него насмотреться. Короткие рукава белой футболки не скрывают увитых рунами рук, и желудок Джейми превращается в крохотную горошину, освобождая место для сердца, которое начинает стучать как сумасшедшее. Марк должен его услышать и, может быть, слышит, недаром у него заострённые уши, уши фейри, но он не обращает внимания.
Приподнявшись на цыпочки (под краем футболки мелькает золотистый живот), он вытаскивает книгу с полки и усаживается в первое попавшееся кресло. Из вредности — назло самому себе — Джейми садится в соседнее.
Их локти соприкасаются.
Джейми чувствует себя так, будто проглотил солнце и оно теперь распирает его изнутри, светящимся шаром поднимаясь всё выше и выше. Джейми чувствует себя так, что лучше всего было встать и уйти — под холодный душ, чтобы успокоиться, или под обычный, чтобы дать волю рукам и воображению, но вместо этого упрямо сидит, прикрывая эрекцию книгой.
Марк косится на него, но молчит.
— Ты пялишься, — с мстительным удовлетворением говорит Джейми, и в пустой тишине библиотеки его голос звучит недвусмысленно хрипло.
— Да, — отвечает Марк и кладёт ладонь ему на колено.
***
Марк откидывает голову назад, и Джейми прихватывает его волосы пальцами, резко дёргает, приникает губами к беззащитной шее, оставляя засосы.
Марк подаётся вперёд, прогибаясь навстречу, и Джейми рычит куда-то Марку между ключиц, почти теряя сознание.
Путаясь друг в друге, в руках и пряжках ремней, они скатываются с кресел и — наверняка — больно ударяются о каменный пол, но никто об этом даже не думает. Никто и не думает останавливаться. Джейми дышит хрипло и тяжело, и слышит, что Марк дышит так же. Больше нет нужды смотреть на увитые рунами руки, потому что эти руки шарят по его телу, цепляются за одежду, тянут майку вверх и пытаются пробраться под джинсы, но останавливаются, натыкаясь на ножны. Торопливо, непослушными пальцами Марк расстёгивает пряжку ножен, когда Джейми приподнимается, чтобы помочь.
Руки Джейми не отстают. Они повсюду одновременно. Хватают за волосы, жёстко фиксируют подбородок — будь хорошим мальчиком, и я тебя поцелую, небрежно задирают футболку, сжимают бока, властно накрывают ширинку.
«Я в своём праве», — думает Джейми.
Без слов Марк даёт ему это понять.
Закусывая губы, впиваясь зубами друг в другу в плечи и шеи, исступлённо целуясь, они толкаются бёдрами, стаскивают штаны. Марк двигает рукой слишком медленно, но держит зато так, как надо, туго и крепко, и Джейми, зажмурившись, выводит на его члене свой собственный ритм, ощущая под пальцами золотистый солнечный жар.
Хочется сразу всего.
Даже больше.
Джейми сползает вниз, и солнце взрывается на языке золотистыми пузырьками. Член Марка упирается ему в глотку, идеально ложится, как будто был создан специально для этого, и Джейми знает наперёд, что можно отдать всё на свете за то, какие вздохи срываются с губ Марка, когда тот кончает.
Не отрываясь, они смотрят друг другу в глаза.
***
— Миля чудес, — говорит Марк, закидывая за спину лук и стрелы, проверяя сапожные ножны.
Внешне он почти спокоен, как и всегда, только побелевшие скулы выдают сдерживаемую тревогу, и Джейми ловит себя на том, что никогда раньше ничего подобного за Марком не замечал.
То ли потому, что плохо смотрел, то ли потому что Марк раньше не волновался.
— И сколько? — спрашивает он, сгребая со стола истерящий радар.
Марк отценивающе смотрит на пульсирующий камень.
— Не меньше десятка.
Джейми пристёгивает к бёдрам два коротких меча и решительно берётся за свой арбалет. Чёрный, блестящий, опасный, он ложится в руку удобно и привычно, даже немного заискивающе, будто пытается разузнать: ну, хозяин, мы сегодня кого-нибудь убьём? Ну, пожалуйста?
— Ты со мной не идёшь.
Холодом в голосе Марка можно заморозить весь город.
— Кто, если не я?
— Эмма и Джулиан.
Эмма с готовностью вскидывается, Джулиан недовольно кривится. Джейми знает: у Джулиана недорисованная картина, а у Эммы — неуёмная страсть к сражениям и попыткам свернуть себе голову, так что ни один из них, на самом деле, сейчас не подходит.
— Нет, — говорит Джейми.
— Да.
— Нет. — Он сгребает Марка за руку чуть повыше локтя, притягивает к себе и шипит прямо в губы: — С тобой пойду я.
«Никуда ты от меня не денешься, мальчик-солнце».
Марк обмякает в его руках, скулы снова чуть розовеют. Он не говорит ни «Как скажешь», ни «Хорошо», но поникшая Эмма снова опускается в кресло, а Джулиан, немного помявшись, уходит наверх, чтобы продолжить картину.
Десять минут спустя Марк и Джейми уже крошат демонов в капусту возле палеонтологического музея.
— Мужчина, — кричит Джейми, разрубая очередную огненную гончую напополам, — должен жить в бою и в дороге!
Болты от его арбалета закончились, и сам арбалет валяется где-то на тротуаре, больше не способный кому-либо навредить: десяток ударов об огненные головы его почти уничтожил. Джейми дерётся двумя мечами сразу, а Марк где-то за его спиной всё ещё пускает свои эльфийские стрелы. Скоро, очень скоро его рука ухватит за плечом пустоту вместо хвоста оперения, но до этого времени Джейми постарается сделать всё, чтобы стрелять было больше не нужно.
Падая на колени, он уворачивается от удара когтистой, покрытой язвами лапы и, перекатившись через голову, лихо встаёт. Тело рвётся в бой, наполненное яростной силой, и было бы отлично крушить и ломать, вот только Марк почему-то не отвечает.
Джейми оборачивается, чтобы найти его взглядом, и чувствует чьи-то зубы у себя на загривке.
***
Потолок в лазарете Лос-Анджелесского Института абсолютно белый и абсолютно высокий.
— Добро пожаловать, — говорит Марк, как только Джейми открывает глаза.
Он расплывается перед взглядом вспышками золотистого и бирюзового и даже немного двоится. Джейми легонько трясёт головой, потому что два Марка Блэкторна — это было бы чересчур. Слишком, чёрт возьми, хорошо.
— Мы их…
— Всех.
Марк не даёт ему договорить, Марку не нужно дослушивать, Марк понимает его с полуслова. На то у него и заострённые уши, уши фейри, и кровь фейри, и всё остальное, что откуда-то взялось между ними.
Его холодные пальцы гладят Джейми по шее, и Джейми старается задержать дыхание, чтобы не спугнуть осторожную ласку.
— Долго я…
— Пару часов.
За окнами лазарета светит яркое солнце и это солнце, словно приклеенное, упрямо ищет Марка своими лучами. Марк отливает золотом, как будто кто-то взял эти лучи, расплавил их, залил в скульптурную форму и превратил в человека.
Это самое поэтичное сравнение из всех, на которые Джейми способен.
Хотя нет.
Ещё он может сказать, что пузырьки светлого пива, лопающиеся под языком, тоже золотистые, как и Марк. И полоска на этикетке тёмного пива. И краник того вон бочонка. И кромка металла в рукоятке ножа, доставшегося ему от отца. И бирюзовая бусина в чётках.
То есть, бирюзовая бусина — она, конечно, ни разу не золотистая, потому что она бирюзовая, такого же оттенка, как левый глаз Марка. Удивительно, но у Марка правда разноцветные глаза. И заострённые уши под — наверняка — мягкими волосами. И увитые рунами руки, экая невидаль, но у Джейми почему-то перехватывает дыхание, когда эти руки тянутся поправить ему одеяло.
Он, конечно, их легко перехватывает. Вот ещё.
Марк щурится, улыбаясь.
— Не пялься, — бормочет Джейми, а потом не выдерживает: — Что?
— Что ты сказал там, у палеонтологического? Повторишь?
Легко. Даже если разбудить в три часа ночи.
Этому научил его отец, это он впитал с молоком матери, в этом вся его жизнь.
Это когда-нибудь уведёт его из Лос-Анджелесского Института. Уведёт от Марка, и от этой мысли становится неожиданно пусто.
— Мужчина должен жить в бою и в дороге, — нехотя повторяет Джейми.
Марк нерешительно закусывает губу.
— Я никому ничего не должен, — говорит он и вдруг, после паузы, добавляет: — Но я пойду с тобой. В бой и в дорогу, если захочешь.
Джейми хочет. А кто бы не захотел?
Fin~
Автор: alter-sweet-ego
Фандом: «Тёмные Хитрости» Кассандры Клэр
Пейринг: Джейми Розалес/Марк Блэкторн
Рейтинг: R
Жанр: романс, немного экшн, немного ПВП
Размер: мини (2 088 слов)
Статус: закончен
Саммари: А кто бы не захотел?
Предупреждения: настоящее время, моя эрка (как и энца) для всех пиджи, АУ к пока ещё не существующей Вселенной, фанон цветущ как одуванчиковая поляна, шипперить никому не известных героев так, что даже сама Кассандра перекрестилась бы, ну почему бы и нет [2]
читать***
Джейми прощается с домом.
Он кланяется родному порогу, задерживая одну ладонь на ступеньках, и обнимает мать, которая изо всех сил старается скрыть подступившие слёзы. Они — Сумеречные Охотники, им не впервой расставаться, но одно дело отправлять сына в рейд, а другое — в Лос-Анджелес. Отец за её спиной улыбается. Он, конечно, тоже тревожится, но он, в отличие от матери, знает: мужчина должен быть в поле. В дороге. В бою.
Ни в коем случае не в четырёх стенах.
И Джейми рвётся в бой, в дорогу, в поле, в Лос-Анджелес.
Без страха он приближается к Верховному магу Мехико, который парой изысканных жестов — словно сбрасывая со стены невидимое покрывало, — открывает портал. Портал клубится сиреневой дымкой, словно странное море, испуганное невесть откуда взявшейся бурей, и шепчет разными голосами. В глубине сиреневой дымки Марку видятся золотистые и бирюзовые проблески, и он почти догадывается почему.
Лос-Анджелес — это солнце и море, золото и бирюза. Лос-Анджелес — это город, Институт которого возглавляет семья Блэкторнов, и именно с ними Джейми теперь будет жить. Потом, если ему повезёт, он отправится дальше, проедет через весь мир, доберётся до Аликанте, и каждый раз портал будет сиять разными отблесками в зависимости от того, что ждёт его впереди.
Улыбаясь, Джейми шагает в портал и кривится от знакомого неприятного ощущения. Неведомая сила словно пытается скрутить его, побороть, но у неё — как всегда — не выходит, и, в конце концов, отчаявшись, она просто выплёвывает Джейми на крыльцо Лос-Анджелесского Института.
К ногам Марка Блэкторна.
Джейми поднимает глаза и щурится от слепящего солнца, а потом резко встаёт, по привычке опуская ладони на рукояти коротких мечей, висящих в набедренных ножнах. Тело, дезориентированное падением, рвётся защищаться, хочет бить и разить, и у Джейми с трудом получается объяснить ему, что ничего не случилось, никто не напал, драться не надо.
— Добро пожаловать, — говорит Марк Блэкторн, и сквозь растерянность Джейми замечает в нём блики золотистого и бирюзового.
***
Марк отливает золотом, как будто кто-то взял солнце, расплавил его, залил в скульптурную форму и превратил в человека. Это самое поэтичное сравнение из всех, на которые Джейми способен.
Хотя нет.
Ещё он может сказать, что пузырьки светлого пива, лопающиеся под языком, тоже золотистые, как и Марк. И полоска на этикетке тёмного пива. И краник того вон бочонка. И кромка металла в рукоятке ножа, доставшегося ему от отца. И бирюзовая бусина в чётках.
То есть, бирюзовая бусина — она, конечно, ни разу не золотистая, потому что она бирюзовая, такого же оттенка, как левый глаз Марка. Серьёзно, у этого ублюдка разноцветные глаза. И заострённые уши под — наверняка — мягкими волосами. И увитые рунами руки, экая невидаль, но у Джейми всё равно почему-то встаёт каждый раз, когда он смотрит на эти руки дольше, чем… ну, дольше, чем десять секунд.
Девять. Восемь. Семь.
— Джейми, — говорит Марк, — ты на меня пялишься.
Да ладно? Действительно?
Джейми щурится, презрительно хмыкает и, поднеся бокал к губам, делает долгий глоток. Пиво на вкус — восхитительное, мягкое, терпкое, хмелем раскатывающееся по языку, согревающее горло и пальцы.
— Нет, — отвечает Джейми.
— Да.
Марк даже не хмурится. Он не злится. Он никогда не злится, мальчик-солнце, долбанный Аполлон, хотя у Джейми другие боги. У Джейми — другой бог, и всевозможные Аполлоны, соответственно, демоны, так что Марка тоже можно отнести куда-то к монструозным созданиям. Особенно, если учесть, что в его жилах течёт кровь матери-фейри. Особенно если учесть, что у него глаза разного цвета, и заострённые уши, и лук с эльфийскими письменами, и идиотская, никому нахрен не нужная способность оставаться спокойным в любой ситуации.
Ни на что не надеясь, Джейми снова говорит:
— Нет.
Марк пожимает плечами.
Заходящее солнце тихо, крадучись, пробирается сквозь решётки на окнах Института, по-воровски медленно расправляет лучи, светом прикасается к волосам Марка, заставляя их почти что светиться.
Джейми думает, что будет, если сгрести эти волосы пальцами и резко дёрнуть назад, заставляя Марка откинуть голову, обнажить беззащитную шею. Джейми думает, что на шее у Марка нет рун и оттого там бы круто смотрелись засосы. Джейми думает, что он был бы не против оставить там парочку.
Три. Четыре. Пять. Шесть.
Он ставит бокал на подлокотник и опускает руки на колени, с трудом удерживаясь от того, чтобы протянуть их к Марку, стоящему рядом. Джейми сидит в кресле, Марк стоит напротив него. Солнце светит ему в спину, играет с волосами, подсвечивает контуры: закинутый за плечо лук, торчащие из сапог рукояти кинжалов, поднимающееся из-за спины оперение стрел. Марк высокий, худой, гибкий, как лиана, опасный, как тысяча демонов, непонятный, как фейри.
Джейми сдаётся.
— Я не пялился бы, если бы здесь не стоял. Загораживаешь мне вид.
— На стену? — Марк сдвигается, и взгляд Джейми сдвигается следом за ним.
***
В отсутствие родителей Марк руководит Институтом.
Он ходит с умным видом и раздаёт приказания, не пускает близнецов Ливию и Тибериуса в опасные рейды и улыбается, когда Эмма Карстаирс, выкрутив очередной финт деревянным мечом, прижимает своего парабатай, Джулиана, к холодному полу спортзала.
Он заставляет их тренироваться до мушек перед глазами.
Джейми подтягивается больше него, и дерётся на мечах лучше него, и бежать может быстрее, но если взвалить им обоим на спину по каменному мешку, то Марк протянет с ним дольше. Марк лучше стреляет из лука и не бросается на демонов, как одуревший берсерск из старинных сказаний.
Марк знает слово «берсерск» и читает сказания. Джейми сталкивается с ним каждый раз, когда идёт спать — Марк направляется в библиотеку. Чтобы не встречаться с ним, Джейми ходит за книгами по утрам, но однажды ему это надоедает.
Однажды он идёт вместе с Марком.
Высокие потолки приветствуют их молчаливым неодобрением, убегающие вдаль стеллажи опасливо присматриваются, словно ожидая подвоха, и Джейми не может не похвалить их за догадливость. Он пожирает взглядом Марка — тонкого и гибкого, как лиана, убивает его взглядом, не может на него насмотреться. Короткие рукава белой футболки не скрывают увитых рунами рук, и желудок Джейми превращается в крохотную горошину, освобождая место для сердца, которое начинает стучать как сумасшедшее. Марк должен его услышать и, может быть, слышит, недаром у него заострённые уши, уши фейри, но он не обращает внимания.
Приподнявшись на цыпочки (под краем футболки мелькает золотистый живот), он вытаскивает книгу с полки и усаживается в первое попавшееся кресло. Из вредности — назло самому себе — Джейми садится в соседнее.
Их локти соприкасаются.
Джейми чувствует себя так, будто проглотил солнце и оно теперь распирает его изнутри, светящимся шаром поднимаясь всё выше и выше. Джейми чувствует себя так, что лучше всего было встать и уйти — под холодный душ, чтобы успокоиться, или под обычный, чтобы дать волю рукам и воображению, но вместо этого упрямо сидит, прикрывая эрекцию книгой.
Марк косится на него, но молчит.
— Ты пялишься, — с мстительным удовлетворением говорит Джейми, и в пустой тишине библиотеки его голос звучит недвусмысленно хрипло.
— Да, — отвечает Марк и кладёт ладонь ему на колено.
***
Марк откидывает голову назад, и Джейми прихватывает его волосы пальцами, резко дёргает, приникает губами к беззащитной шее, оставляя засосы.
Марк подаётся вперёд, прогибаясь навстречу, и Джейми рычит куда-то Марку между ключиц, почти теряя сознание.
Путаясь друг в друге, в руках и пряжках ремней, они скатываются с кресел и — наверняка — больно ударяются о каменный пол, но никто об этом даже не думает. Никто и не думает останавливаться. Джейми дышит хрипло и тяжело, и слышит, что Марк дышит так же. Больше нет нужды смотреть на увитые рунами руки, потому что эти руки шарят по его телу, цепляются за одежду, тянут майку вверх и пытаются пробраться под джинсы, но останавливаются, натыкаясь на ножны. Торопливо, непослушными пальцами Марк расстёгивает пряжку ножен, когда Джейми приподнимается, чтобы помочь.
Руки Джейми не отстают. Они повсюду одновременно. Хватают за волосы, жёстко фиксируют подбородок — будь хорошим мальчиком, и я тебя поцелую, небрежно задирают футболку, сжимают бока, властно накрывают ширинку.
«Я в своём праве», — думает Джейми.
Без слов Марк даёт ему это понять.
Закусывая губы, впиваясь зубами друг в другу в плечи и шеи, исступлённо целуясь, они толкаются бёдрами, стаскивают штаны. Марк двигает рукой слишком медленно, но держит зато так, как надо, туго и крепко, и Джейми, зажмурившись, выводит на его члене свой собственный ритм, ощущая под пальцами золотистый солнечный жар.
Хочется сразу всего.
Даже больше.
Джейми сползает вниз, и солнце взрывается на языке золотистыми пузырьками. Член Марка упирается ему в глотку, идеально ложится, как будто был создан специально для этого, и Джейми знает наперёд, что можно отдать всё на свете за то, какие вздохи срываются с губ Марка, когда тот кончает.
Не отрываясь, они смотрят друг другу в глаза.
***
— Миля чудес, — говорит Марк, закидывая за спину лук и стрелы, проверяя сапожные ножны.
Внешне он почти спокоен, как и всегда, только побелевшие скулы выдают сдерживаемую тревогу, и Джейми ловит себя на том, что никогда раньше ничего подобного за Марком не замечал.
То ли потому, что плохо смотрел, то ли потому что Марк раньше не волновался.
— И сколько? — спрашивает он, сгребая со стола истерящий радар.
Марк отценивающе смотрит на пульсирующий камень.
— Не меньше десятка.
Джейми пристёгивает к бёдрам два коротких меча и решительно берётся за свой арбалет. Чёрный, блестящий, опасный, он ложится в руку удобно и привычно, даже немного заискивающе, будто пытается разузнать: ну, хозяин, мы сегодня кого-нибудь убьём? Ну, пожалуйста?
— Ты со мной не идёшь.
Холодом в голосе Марка можно заморозить весь город.
— Кто, если не я?
— Эмма и Джулиан.
Эмма с готовностью вскидывается, Джулиан недовольно кривится. Джейми знает: у Джулиана недорисованная картина, а у Эммы — неуёмная страсть к сражениям и попыткам свернуть себе голову, так что ни один из них, на самом деле, сейчас не подходит.
— Нет, — говорит Джейми.
— Да.
— Нет. — Он сгребает Марка за руку чуть повыше локтя, притягивает к себе и шипит прямо в губы: — С тобой пойду я.
«Никуда ты от меня не денешься, мальчик-солнце».
Марк обмякает в его руках, скулы снова чуть розовеют. Он не говорит ни «Как скажешь», ни «Хорошо», но поникшая Эмма снова опускается в кресло, а Джулиан, немного помявшись, уходит наверх, чтобы продолжить картину.
Десять минут спустя Марк и Джейми уже крошат демонов в капусту возле палеонтологического музея.
— Мужчина, — кричит Джейми, разрубая очередную огненную гончую напополам, — должен жить в бою и в дороге!
Болты от его арбалета закончились, и сам арбалет валяется где-то на тротуаре, больше не способный кому-либо навредить: десяток ударов об огненные головы его почти уничтожил. Джейми дерётся двумя мечами сразу, а Марк где-то за его спиной всё ещё пускает свои эльфийские стрелы. Скоро, очень скоро его рука ухватит за плечом пустоту вместо хвоста оперения, но до этого времени Джейми постарается сделать всё, чтобы стрелять было больше не нужно.
Падая на колени, он уворачивается от удара когтистой, покрытой язвами лапы и, перекатившись через голову, лихо встаёт. Тело рвётся в бой, наполненное яростной силой, и было бы отлично крушить и ломать, вот только Марк почему-то не отвечает.
Джейми оборачивается, чтобы найти его взглядом, и чувствует чьи-то зубы у себя на загривке.
***
Потолок в лазарете Лос-Анджелесского Института абсолютно белый и абсолютно высокий.
— Добро пожаловать, — говорит Марк, как только Джейми открывает глаза.
Он расплывается перед взглядом вспышками золотистого и бирюзового и даже немного двоится. Джейми легонько трясёт головой, потому что два Марка Блэкторна — это было бы чересчур. Слишком, чёрт возьми, хорошо.
— Мы их…
— Всех.
Марк не даёт ему договорить, Марку не нужно дослушивать, Марк понимает его с полуслова. На то у него и заострённые уши, уши фейри, и кровь фейри, и всё остальное, что откуда-то взялось между ними.
Его холодные пальцы гладят Джейми по шее, и Джейми старается задержать дыхание, чтобы не спугнуть осторожную ласку.
— Долго я…
— Пару часов.
За окнами лазарета светит яркое солнце и это солнце, словно приклеенное, упрямо ищет Марка своими лучами. Марк отливает золотом, как будто кто-то взял эти лучи, расплавил их, залил в скульптурную форму и превратил в человека.
Это самое поэтичное сравнение из всех, на которые Джейми способен.
Хотя нет.
Ещё он может сказать, что пузырьки светлого пива, лопающиеся под языком, тоже золотистые, как и Марк. И полоска на этикетке тёмного пива. И краник того вон бочонка. И кромка металла в рукоятке ножа, доставшегося ему от отца. И бирюзовая бусина в чётках.
То есть, бирюзовая бусина — она, конечно, ни разу не золотистая, потому что она бирюзовая, такого же оттенка, как левый глаз Марка. Удивительно, но у Марка правда разноцветные глаза. И заострённые уши под — наверняка — мягкими волосами. И увитые рунами руки, экая невидаль, но у Джейми почему-то перехватывает дыхание, когда эти руки тянутся поправить ему одеяло.
Он, конечно, их легко перехватывает. Вот ещё.
Марк щурится, улыбаясь.
— Не пялься, — бормочет Джейми, а потом не выдерживает: — Что?
— Что ты сказал там, у палеонтологического? Повторишь?
Легко. Даже если разбудить в три часа ночи.
Этому научил его отец, это он впитал с молоком матери, в этом вся его жизнь.
Это когда-нибудь уведёт его из Лос-Анджелесского Института. Уведёт от Марка, и от этой мысли становится неожиданно пусто.
— Мужчина должен жить в бою и в дороге, — нехотя повторяет Джейми.
Марк нерешительно закусывает губу.
— Я никому ничего не должен, — говорит он и вдруг, после паузы, добавляет: — Но я пойду с тобой. В бой и в дорогу, если захочешь.
Джейми хочет. А кто бы не захотел?
Fin~
Вопрос: Спасибо автору?
| 1. Да | 21 | (100%) | |
| Всего: | 21 | ||
@темы: слэш, фанфик, Тёмные Хитрости, Марк Блэкторн, Джейми Розалес