это больно и значит прекрасно (с)
Наконец-то дошли руки занести его в соо :3
ТРИНАДЦАТЬ ШАГОВ
Автор: alter-sweet-ego
Фандом: «Орудия Смерти» Кассандры Клэр
Пейринг: Алек Лайтвуд/Магнус Бейн, немного Джонатан Моргенштерн (Себастьян)/Алек Лайтвуд, Джейс Вэйланд/Клэри Фрей, Саймон Льюис/Изабель и прочее.
Рейтинг: R
Жанр: ангст, роуманс, AU
Размер: миди (13 898 слов)
Статус: закончен
Таймлайн: после пятой книги
Саммари: У Себастьяна всегда есть план, даже когда он в плену, из Алека – хреновый надсмотрщик, а Магнус… А что Магнус? Он просто пахнет сандалом и моется в холодной воде.
Предупреждения: AU, сопли, спойлеры, не всегда цензурная лексика, камерно плюс – пристрелите! – нечто вроде любовного треугольника, а ещё герои – идиоты, и автор непростительно тянет с NOW KISS и HAPILLY EVER AFTER, хотя и знает, что всем было бы только лучше от этого.
ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ***
Найти ослабевшего Себастьяна было очень легко.
Для того, чтобы отыскать его след, даже не понадобилась помощь Верховного Мага Бруклина – Джейс сам провёл ритуал. Он уже делал это прежде, да и особого выбора у них не было: Магнус ясно дал понять, что больше не желает их видеть.
И, хотя дал он это понять исключительно Алеку, а у Конклава могли найтись свои, особенные способы призвать мага к сотрудничеству, допускать этого Алек не собирался. Джейс, поймав его предостерегающий взгляд, выступил вперёд, стоило только Инквизитору (Роберту Лайтвуду!) заикнуться о слежке.
- Я смогу, - сказал Джейс. – Я пользовался этим заклинанием прежде.
А час спустя он, как обычно, без малейшего намёка на стук, вошёл в комнату Алека и, оседлав стул, прямо спросил:
- Что между вами произошло?
Алек взглянул на него исподлобья. Он сидел в углу кровати, между спинкой и стенкой – обычное место последних дней, - и, обхватив колени руками, старательно ненавидел себя. Никто ещё не знал о том, что случилось в туннеле метро. Ни об их расставании с Магнусом, ни о Камилле, ни о Маурин.
Алек не хотел рассказывать – не хотел в это верить.
И потом, это было его дело. Он вполне мог справиться сам. Он должен был справиться сам.
- О чём ты? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал безразлично.
- Ты не хотел, чтобы Конклав обращался за помощью к Магнусу.
- Да, не хотел. – Чтобы не врать, можно было сказать очевидную истину. – Сколько можно бегать к нему по поводу и без повода?
Джеймс коротко фыркнул.
- Себастьян – на такое уж и «без повода», Алек. Не у всех, конечно, такая хорошая память, как у меня, так что если ты вдруг забыл, то… У него большие планы. И если они осуществятся, ничего уже не будет по-прежнему.
- Его планы уже провалились, - перебил брата Алек. Джейс говорил правильные и логичные вещи, ведь их мир действительно балансировал на грани войны (давно балансировал – как ему только не надоело!), и равнодушных здесь быть не могло.
Ни оборотней, ни вампиров, ни магов.
- Он придумает новые. Не заставляй меня объяснять тебе очевидное.
- В любом случае, ты в состоянии найти его сам.
- Да, тут не поспоришь. Не в моих правилах отрицать собственные умения и таланты. – Джейс тяжело вздохнул и без перехода продолжил: - Алек… Послушай, ты уже несколько дней безвылазно торчишь в Институте. Это, конечно, очень мило, и мне безумно приятно, что ты так рад моему возвращению, но… Магнус тебя не заждался? Я не хочу показаться грубым, и нет, я тебя не выгоняю, но обычно вы проводили гораздо больше времени вместе.
Алек вздрогнул.
- Всё нормально.
- Нет, не нормально. На тебе лица нет. В чём дело?
- Всё нормально, - с нажимом повторил Алек. Он давно привык не открывать брату своих чувств (в основном, потому что раньше они были связаны с ним самим), но сейчас, когда Джейс смотрел на него с ожиданием, это было сложнее.
Именно с ожиданием. В глазах Джейса не было ни тревоги, ни страха, только вопрос. Он скептически приподнял брови:
- Да ладно?
- Да.
- Ты не умеешь врать. А ещё я могу позвать Изабель, и она точно не успокоится, пока ты не расскажешь.
Алек стиснул зубы. Джейс знал, как и чем его шантажировать.
- Не надо Изабель.
- Тогда рассказывай. Вы что, повздорили?
- Мы расстались.
Произнести это вслух оказалось ещё сложнее, чем он ожидал. Слова словно молотом ударили в грудь, вышибив воздух из лёгких и мир из-под ног, и Алек закашлялся, вцепившись рукой в спинку кровати.
Джейс переменился в лице. Ну, точнее, вовсе нет, его лицо осталось непроницаемым, разве что взгляд… Теперь в нём появились и тревога, и паника.
Кое-как выровняв дыхание, Алек попытался убедить себя в том, что и то, и другое относились к тому, как они будут бороться без Магнуса, а не к тому, справится ли он сам… Потому что он постарается справиться. Сам.
Даже если ни секунды не верит в то, что у него это на самом деле получится.
- Скажи мне, что ты шутишь?
Алек покачал головой.
- Но это же глупо. – Джейс удивлённо моргнул. Он, казалось, всё ещё в это не верил. – Я думал, ты давно разобрался, кого любишь на самом деле.
- Я разобрался. Я разобрался, но причина не в этом.
- А в чём?
Сложно было придумать что-то глупее, чем разговоры по душам об отношениях, которых больше не существовало.
Но, наверное, Алек не имел права держать Джейса в неведении. Может быть, его чувства к Магнусу и были его личным делом, но в «Команде хороших» стало на человека меньше, и остальные должны были об этом узнать.
Чтобы тоже ни на что не надеяться.
- Не думай, что мы расстались из-за тебя, - медленно сказал Алек. – Ты сам понимаешь, что это не так. – Если не уточнить, Джейс будет терзаться чувством вины целую вечность. Считать себя во всём виноватым было его любимым занятием. – Ты здесь ни при чём. Никто ни при чём. Это была инициатива Магнуса, и решение тоже его.
- И ты не будешь с ним спорить?
- Не буду.
- Какой послушный мальчик, а?
Медленно досчитав до десяти и обратно, Алек разжал затекшие пальцы. Было больно. Когда-то он говорил Иззи о тысячах мелких порезов, ранящий каждый день, - вместо одной большой боли, но сейчас это была та самая, одна и большая.
Невыносимая, если задуматься. Так что он старался не думать.
- Если ты пытался подтолкнуть меня к борьбе, - его голос был ровным, - то эта попытка у тебя не получилось. Всё… хуже, чем ты думаешь. Всё действительно кончено.
Он не верил в это, но ничего другого Магнус ему не оставил. Если даже любовь ничего не меняла, то что могли сделать оправдания и объяснения?
Алек не хотел выглядеть жалким. Чем умолять, лучше остаться красивым воспоминанием, пусть даже такие воспоминания для того, кто живёт вечно, не имеют значения.
- Ладно. – Было видно, что Джейс хочет сказать что-то ещё, но колеблется. В конце концов, он молча встал и направился к выходу. Взявшись за дверную ручку, он обернулся. – Я начну поиски в девять. Будь готов.
- Хорошо.
Возвращение в квартиру Магнуса – забрать вещи и оставить ключи на столе, - снова откладывалось.
Если честно, Алек был этому рад.
***
Джейс устроил всё так быстро и точно, будто только и делал, что зарабатывал себе на жизнь подобными ритуалами, как будто был самым настоящим квалифицированным магом. А Сумеречные Охотники, в свою очередь, устроили всё остальное – так же быстро и так же точно.
Себастьян сопротивлялся. Даже в одиночестве, даже против целого отряда он был чертовски хорош. Демонически хорош, если точнее. Он ловко отражал их удары, передвигаясь с немыслимой скоростью, но… Он был один, а их – много. Он был слаб, а они хорошо отдохнули.
В этом было что-то неправильное, если забыть о том, что Себастьян собирался уничтожить весь мир.
Джейс говорил, что он может изменить свои планы, выстроить новые. Что ж, заниматься этим Себастьяну придётся уже в Институте.
Тюрьмы Идриса были разрушены, да и кто ещё раз пустил бы Себастьяна в Аликанте? Безмолвные Братья безмолвствовали, а здесь, по крайней мере, был Инквизитор. Вот только подходящего помещения не было.
- Нужен Магнус Бейн, - бесстрастно сказала мать, - пусть наложит заклинания на одну из комнат, чтобы Себастьян не сбежал.
Родители ничего не знали, конечно.
- Я могу запереть его руной, - быстро предложила Клэри, бросив на Алека сочувственный взгляд.
Он поморщился. Борьба с собственными переживаниями становилась куда сложнее, когда в ней пытались поучаствовать все остальные.
- Лучше будет использовать и то, и другое. – Мариса властно повернулась к старшему сыну. – Александр?
Вздрогнув, Алек посмотрел на отца. Инквизитор старательно делал вид, что его здесь не существует, и против воли Алек подумал, что отец будет рад их разрыву.
Прежде, чем он сообразил, что ответить, Изабель соскользнула с широкого подоконника.
- Я позвоню ему.
Алек обменялся взглядами с Джейсом и Клэри. Все трои понимали, что договориться с Магнусом будет непросто, но только Алек догадывался, насколько.
С другой стороны, Магнусу всегда нравилась Изабель.
Она вернулась в библиотеку, ставшую на сегодня миниатюрным аналогом Зала Договоров, через пятнадцать минут – немного бледная, но довольная. А ещё через полчаса прибыл Магнус.
- Ручной маг к вашим услугам, - он поклонился с преувеличенной учтивостью, и Алек закусил губу.
Он смотрел на Магнуса во все глаза – с жадным желанием наглядеться надолго. Кто знает, может быть, навсегда, ведь «навсегда» у Сумеречных Охотников – очень короткое слово.
Можно подставить вампиру обнажённое горло, можно «забыть» назвать по имени клинок серафима, можно миновать пятерых Нефилимов, охраняющих комнату Себастьяна, и войти туда без оружия, можно… смотреть на Магнуса и чувствовать, как воздух уходит из лёгких, а земля – из-под ног.
Это ведь тоже в некотором роде самоубийство.
Его волосы, будто специально – как Алек любил! – мягким водопадом спадали на плечи, а не торчали иголками во все стороны, глаза были густо подведены чёрным и золотистым. Тёмные джинсы, такие узкие, что глядя на них, невозможно было не думать о том, как поскорее их снять; белая футболка с блестящим рисунком, радужный кожаный плащ.
Магнус Бейн выглядел непростительно хорошо.
Одёрнув свой растянутый свитер, Алек отступил в тень.
- И где ваш военнопленный? – спросил Магнус. – Смею надеяться, вы ещё не допытали его до смерти?
Его голос, недовольный и высокомерный, сочился ехидством.
Его голос хотелось слушать целую вечность.
Вечность – тоже короткое слово.
- Александр проводит, - с улыбкой распорядилась Мариса.
Кошачьи глаза озарились изумлением – на секунду, но Магнус быстро взял себя в руки.
А у Алека сердце колотилось о рёбра.
- Я могу, - одними губами произнесла Изабель, стоявшая за спиной матери, но Алек покачал головой.
Он объяснит родителям позже, а сейчас – справится сам.
Выступив вперёд, Алек взмахнул рукой.
- Пойдём, - и, не дожидаясь ответа, вышел в раскрытые двери.
Несколько минут они с Магнусом молча шагали по тёмному коридору. Походка Магнуса была бесшумной, а шаги Алека гулко отражались от пола и стен, и он мы подумать, что идёт здесь совершенно один, если бы не знакомое ощущение присутствия…
Рядом с Магнусом становилось теплее.
- Ты не забрал свои вещи, - а вот взгляд Магнуса был холодным.
- Я знаю. – Алек тяжело сглотнул. – Извини. Времени…
- Не было, я понимаю.
Если слушать только голос и не обращать внимания на слова, можно… Нет, нельзя. С такой интонацией его Магнус не разговаривал.
Хотя, наверное, глупо и самонадеянно даже думать, что его Магнус вообще существовал.
Алек подумал бы об этом ещё – и возненавидел бы себя ещё больше, если бы их путь не подошёл к концу. Кивнув охранникам, он подвёл Магнуса к массивной двери и повернул ключ. Тихо скрипнув, дверь отворилась.
***
Джонатан обернулся.
Между Лайтвудом и его магом было что-то не так, это ему стало ясно с первого взгляда. Первой реакцией при их появлении было плюнуть под ноги, но он заставил себя сдержать этот порыв. Отец учил его не поддаваться сиюминутным желаниям, а Джонатан слишком часто пренебрегал этой наукой.
Если между сладкой парочкой пробежала чёрная кошка… Джонатан даст этой кошке мяса и молока. Может быть, только для развлечения, а может быть, это станет его счастливым билетом.
- Так-так-так, - произнёс Бейн таким приторным голосом, что сплюнуть захотелось ещё раз, - что у нас тут?
Джонатан надменно вскинул голову, стиснув зубы и выдвинув подбородок.
Ему не было страшно.
Он мог убить их обоих. Скользнуть по стене вправо, выхватив у Лайтвуда кинжал из-за пояса – этот идиот думает, что под мешковатым свитером можно скрыть рукоятку. Ошибка природы. Ни на что не способен. Итак, скользнуть по стене, выхватить у Лайтвуда кинжал из-за пояса, свернуть никчёмному Охотнику шею, пригнуться, уходя от пламени заклинания, прыгнуть – и броситься к выходу.
Но там – ещё пятеро, и бесконечные коридоры, и никакого смысла.
Джонатан прикрыл глаза.
Лайтвуд, словно почувствовал угрозу, чудь сдвинулся. Теперь он прикрывал собой мага – была бы охота заступаться за поганую нежить! А «поганая нежить», недовольно вздохнув, что-то зашептала – монотонно и еле слышно. Воздух слабо затрещал – наверное, на пальцах Бейна заиграли синие искорки. Джонатан уже видел такое – там, на поле боя, за минуту до того, как Аматис вонзила нежити в бок свой острый кинжал. Из Бейна был никудышный боец.
Нет, даже никудышный из никудышных. Джонатан убил бы его за пару секунд.
Только нет смысла.
Магия колола кожу – неприятная, чужеродная, растекалась по воздуху отвратительным озоновым запахом, заполняя собой всю комнату – от пола до потолка, от одной стены до другой. Сильная магия, очень сильная – Бейну пошла на пользу Белая Книга. Эта магия давила на плечи даже когда Джонатан стоял на месте.
Если он попробует вырваться – она попробует его разорвать.
- Я закончил, - выдохнул Бейн, когда давление на плечи стало почти невыносимым.
Правда, невыносимым не только для одного Джонатана. Маг старался говорить ровно и холодно, но эта льдина трещала по швам во все стороны – и под каждой из трещин танцевало жаркое пламя. Даже не просто жаркое – иссушающее, уничтожающее. Бейн хрипел и хватал воздух между словами, но никто, кроме Джонатана, этого, кажется, не замечал.
Или Лайтвуду просто было плевать?
А ведь совсем недавно он…
Джонатан открыл глаза.
Маг покачнулся, усталый, и Лайтвуд бросился к нему, чтобы подхватить. Ничего необычного – если бы только Бейн не отшатнулся от этой поддержки, как вампир от серебряного распятия.
Так-так-так…
Джонатан улыбнулся.
Чёрная кошка мяукала во всё горло.
***
- Я не буду возвращаться в библиотеку, - Магнус нервно откинул волосы за спину.
Он ничего не мог с собой поделать, и страшно злился на себя из-за этого. Восемь с лишним веков жить на свете – и ради чего? Чтобы вот так вот влипнуть на ровном месте?
Знал бы заранее – потратил бы пару столетий на изобретение вакцины против сочетания голубых глаз с чёрными волосами.
Только не помогло бы. Потому что в коктейле под названием «Александр Лайтвуд» было гораздо больше составляющих, каждая из которых ударяла в голову не хуже шотландского виски.
И за полгода Магнус Бейн, похоже, стал конченым алкоголиком, но трясущиеся здесь и сейчас руки всё равно списывал на усталость.
Жалкий, неубедительный самообман.
- Я понимаю, - Алек осторожно кивнул, и на долю секунды Магнусу показалось, что тот прочитал его мысли.
Он вздрогнул. И, чтобы скрыть это, произнёс:
- Так что насчёт твоих вещей? Могу я узнать, когда ты за ними…
Это было глупо. Ужасно глупо, особенно если учитывать всё те же восемьсот лет опыта, о которых он сегодня думал непростительно много.
Ему не хотелось говорить этого. Не хотелось напоминать об их расставании – ни Алеку, ни себе самому. Вышло слишком резко, слишком категорично, словно он действительно только этого и хотел…
Стоп. Магнус отвесил себе мысленную пощёчину.
Он ведь этого и хотел. Всё было кончено. Он так решил, а Александр с ним даже не спорил.
«Он хотел украсть мою жизнь», - в очередной раз сказал сам себе Магнус.
«Ты и сам хотел отдать ему свою жизнь», - возразил внутренний голос. Он не был ехидным, сплошная горечь и боль.
«Это разные вещи».
«Да. Разные. Ты ведь можешь принимать решения за двоих, а он – нет».
Магнус тряхнул головой.
- Ты в порядке? – обеспокоенно повернулся к нему Александр, и Магнус сообразил, что что-то прослушал.
- Да, более чем, - соврал он. – Ты что-то сказал?
Странно посмотрев на него, Алек кивнул.
- Я сказал, что приду, когда будет время.
На последнем слове Магнус сообразил, что задерживал дыхание. Как мальчишка. Было бы странно ожидать чего-то иного, разве не так? Алек делал ровно то, о чём он сам его попросил, а если бы поступал по-другому, это… это ничего бы не изменило.
Не стоило давать лишних надежд – ни ему, ни себе.
- Хорошо, - кивнул Магнус. – Только…
- Я… я предупрежу, не волнуйся.
Они всё ещё понимали друг друга с полуслова. И одно короткое «не волнуйся» с ужасающей ясностью давало Магнусу понять, что всё, о чём он говорил раньше – чистая правда. И про то, что следующего раза не будет, и про «всё, что угодно, но не банальность» - и про всё остальное.
Ему вдруг резко захотелось остановиться и, взяв Александра – его Александра! – за руки, спросить, что он делал не так. Почему Алек чувствовал себя незначительным, когда на самом деле он значил больше, чем весь мир вместе взятый и помноженный втрое?
Вместо этого Магнус сказал только:
- Спасибо.
Он не очень понял, за что именно поблагодарил, а Алек, нервно передёрнув плечами, ускорил свой шаг. Не спуская глаз с его спины – широкая линия плеч, чуть сгорбленных, обтянутых вытертым свитером, выступающий позвонок над растянутой горловиной. Чуть правее – фиолетовый след от чересчур страстного поцелуя.
До сих пор не сошёл.
Схватиться рукой за стену, чтоб не упасть, будет очень позором?
…Уже на шоссе, пытаясь поймать такси (на портал не было сил), Магнус вспомнил, за что держался последние сутки. Мысль была не новой и дурно пахла эгоизмом и малодушием. Мысль заключалась в том, что так будет лучше.
***
На ужин Клэри опоздала ровно на двадцать минут, но никто и не подумал возмущаться по этому поводу.
- Я закончила, - объявила она, убирая за ухо рыжую прядь и усаживаясь рядом с Джейсом.
Магнуса никогда не приглашали на ужин. И больше не пригласят.
- Что за руну ты нанесла? – спросил Роберт Лайтвуд.
- Нечто вроде запирающей, только… Она дополняет заклинания Магнуса и «настроена» именно на Себастьяна, - называть его Джонатаном у Клэри не получалось. Как и у любого из них.
- А эта руна позволит войти туда нам самим?
Клэри кивнула.
- А зачем нам туда входить? – Изабель ковырнула вилкой лазанью.
Джейс разделил её недоумение.
- Я в ближайшее время точно не захочу видеть его противную рожу, - поморщился он. – Насмотрелся.
- Да уж, - Клэри поёжилась. Её воспоминания о брате сложно было назвать хоть сколько-нибудь приятными.
Как и у любого из них.
Но на войне всегда следовало руководствоваться чем-то большим, чем личные предпочтения.
- Его нужно кормить, - резонно заметила мать.
Джейс усмехнулся:
- Может, не нужно?
Изабель его поддержала:
- Заморим Себастьяна голодом? – по её голосу было понятно, что на самом деле Иззи предпочла бы разорвать его голыми руками и скормить каким-нибудь демонам…
За Макса.
Алек, наверное, должен был разделять её чувства, но внутри было пусто. Пусто, темно, глухо и, может быть, уже начало зарастать паутиной, а пауков он всегда боялся больше всего.
Мариса покачала головой. Она понимала, что Изабель ни за что на свете не станет кормить Себастьяна, а если и станет, то только собственной стряпнёй, которая сведёт в могилу любого. Свести Себастьяна в могилу наверняка хотела бы и мать, но теперь их отец был Инквизитором.
Алек знал, что это означало.
Никакого самосуда, одна справедливость.
Никакой справедливости, полный пиздец.
- Я могу относить ему еду, - тихо предложил Алек, сам удивившись бесцветности собственных слов.
На него уставились обеспокоенно. Надоело.
- Сын, ты должен понимать… - медленно начал отец.
Алек кивнул, не дослушав.
- Я понимаю. Я… не собираюсь ему мстить, ничего такого. – Перед глазами возникло удивлённое личико Макса: тонкие черты, любопытные глаза за очками.
Тысяча маленьких порезов в очередной раз сложилась в одну большую кровоточащую рану. В одну большую заживо содранную кожу, если точнее.
- Ты уверен? – Мариза заботливо наклонилась к нему через стол.
Алек поморщился. Разбитое сердце на родительское внимание – довольно нелепый обмен. Разбитое сердце – довольно нелепая фраза.
- Уверен. – Он пожал плечами. – Кроме меня всё равно некому. Иззи сделает из него фарш, Джейс… - Алек оборвал себя на полуслове.
«Иззи попытается сделать из него фарш, а Джейс попытается…» - так должна была звучать эта фраза. Что именно попытается сотворить с Себастьяном Джейс, он не додумал. Суть всё равно заключалась в другом, и фаршем в конечном итоге стал бы тот, кто попытался бы.
Это был не хищник, не зверь, не демон в человеческой шкуре – всё сразу и много больше при этом. Он был силён и опасен, и только одно слабое место, по совместительству – единственная человеческая черта. Доставшееся от Валентина стремление насладиться своим превосходством.
Алек читал у Магнуса комиксы. Алек знал, что это стремление – бесполезное, даже вредное качество для злодея. Но бесполезное для захвата мира, а не для того, чтобы свернуть хрупкую шейку отдельно взятой Сумеречной Охотнице.
- Тогда после ужина я соберу ему еды, а ты отнесёшь.
- Хорошо.
Если Себастьяна хватит на то, чтобы свернуть шею ему, Алек скажет спасибо. И, наверное, даже не такое холодное, каким было то, что сказал ему Магнус.
***
С подносом на руках Алек чувствовал себя глупо. Не хватало только полотенца на руку, чтобы выглядеть официантом из какого-нибудь ресторана. Не «Таки», конечно, там было проще…
В любом случае, хорошо, что Джейс его сейчас не увидел. Даже без полотенца.
Хорошо, что Джейс не посчитал его за это предателем.
Нефилимы, по-прежнему стоявшие перед входом в комнату (камеру?) Себастьяна, даже не удивились, увидев Алека. Они ничего не сказали, только, расступившись, открыли тяжёлую дверь.
- Лайтвуд, - встретил его презрительный голос. – А где твой сверкающий дружок?
- Не твоё дело, - ответил Алек, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти хоть что-нибудь, на что можно было поставить поднос.
- Или он скорей подружка?
Алек почувствовал две вещи одновременно. Во-первых, ему захотелось совершенно случайно вылить суп Себастьяну на голову – и желательно насмерть. Во-вторых, он покраснел.
- Таких как ты, - продолжал тем временем Себастьян, - нужно…
- Я помню твои слова, не напрягайся.
Наконец, Алек поставил поднос на подоконник. На стекле плясали знакомые синие искорки – почерк Магнуса, его стиль, его магия.
- Ешь, - это получилось у Алека хрипло и горько. – Я буду здесь, пока ты не закончишь.
- Прислуживаешь мне за ужином? Как это мило.
Наверное, он хотел разозлить Алека. Может быть, какое-то время назад эти слова достигли бы цели, ударив по и без того низкой самооценке, но сейчас они не задевали.
Алек равнодушно пожал плечами.
- Просто слежу, чтобы ты не убил себя ложкой.
«Раньше, чем это сделает Конклав».
Глаза Себастьяна сузились – страшные, полыхающие ночью глаза, но Алек выдержал его взгляд.
- Знаешь, - медленно сказал брат Клэри, - я ведь и тебя могу убить этой ложкой.
- Знаю. – Алек снова пожал плечами. Он не стал говорить, что и сам в состоянии сделать что-то подобное. Черенок у ножки длинный, воткнуть его в ухо или глаз сумеет даже ребёнок, но если Себастьян хочет похвастаться – пусть.
- Я погляжу, ты совсем не боишься.
- А я погляжу, ты слишком много болтаешь. Особенно для того, кто собрался кого-то убить.
Себастьян скрипнул зубами, и по его лицу Алек понял, что наступил на больную мозоль. Впрочем, его черты быстро разгладились, и обычное скучающе-высокомерное выражение вновь появилось на красивом лице.
Себастьян действительно был очень красив, и при этом совсем не походил на Клэри. Если Алек и Изабель могли бы сойти за близнецов, различаясь только глазами, то глядя на этих двоих, никто бы и не подумал бы о родстве.
Серебристые волосы Себастьяна стали длиннее, чем тогда, когда они виделись в Идрисе, и теперь, стоило тому наклонить голову, они паутиной падали на лицо, закрывая тёмные глаза и острые скулы. А вот капризные, чётко вырезанные губы оставались всегда на виду – и они были бы куда привлекательнее, если бы не говорили ужасные вещи.
- Ну и почему тебя выбрали нянькой для смертника? – спросил вдруг Себастьян совершенно нормальным тоном, как будто это был совершенно нормальный вопрос для совершенно нормальной беседы.
Он подошёл к окну, и Алек подавил неприязненное желание сдвинуться в сторону.
- Смертника? – переспросил он, зацепившись за последнее слово. Не то, что бы это было для него новостью, ведь единственный способ по-настоящему избавиться от Себастьяна, - это по-настоящему избавиться от Себастьяна, но всё лучше, чем обсуждать, кто тут чья нянька и почему.
- Ну да. – Себастьян бесстрастно изучал содержимое подноса. – Я прекрасно понимаю, что в живых меня не оставят.
- Это решать Конклаву.
- И Инквизитору. - Взяв тарелку с супом, Себастьян принялся есть.
Он не сказал ничего о том, кто был сейчас Инквизитором, но Алек понял, что Себастьян это знает. Равно как знает и то, чем всё это в итоге закончится.
Вряд ли Конклав решит проявить неуместное милосердие, ведь смерть Себастьяна будет оптимальным исходом, а милосердие – действительно неуместным. Себастьян заплатит за всё, что совершил, и перестанет быть для мира угрозой.
Хотя, конечно, благороднее было бы убить его в честном бою.
- И Инквизитором, - согласился Алек в итоге.
- Значит, моя смерть – всего лишь вопрос времени.
Сам не зная, зачем, Алек ответил:
- Всегда так.
Против воли он снова подумал о Магнусе, и горло обожгло давящей болью. У бессмертных были другие понятия о «всегда так», другие понятия о времени, но Алек-то не был бессмертным. Алек был Сумеречным Охотником, и последним для него мог стать любой день.
- Когда меня будут судить? – голос Себастьяна ворвался в его размышления.
- Дата ещё не назначена.
- Они всегда тянут так долго? – Себастьян усмехнулся, и Алек приготовился было защищать честь Конклава, но тема разговора вдруг изменилась: - Ты мне не ответил.
- Я же сказал, что дата ещё не назначена.
С Себастьяна сталось бы действительно броситься на него с ложкой, так что Алек не спускал с него глаз.
- Я не об этом.
Глотая, Себастьян прикрывал глаза.
- А о чём?
- О том, почему тебя выбрали моей нянькой.
- Остальные убили бы тебя, если бы только оказались здесь.
Пленник хмыкнул.
- У них не получилось бы. – Он отставил тарелку. – Я закончил, Лайтвуд. Можешь идти. – Его голос снова стал высокомерным, как будто Себастьян был здесь не узником, а королём.
Алек молча подхватил поднос.
Он знал с десяток способов убить кого-то этой, казалось бы, безобидной пластиной металла, но не мог сейчас позволить себе эту роскошь.
Никакого самосуда, только полный пиздец.
От окна до двери Алек насчитал двенадцать шагов.
Остановившись на пороге, он обернулся:
- Я тебе не нянька.
Себастьян фыркнул, откидывая со лба тонкие волосы.
- Значит, ты не будешь ни менять мне пелёнки, ни купать меня в ванночке? Какая жалость. – Он облизал губы. – А я-то надеялся.
Покраснев, Алек вышел.
***
Джонатан был доволен.
На его плечи давила магия, а чёрная кошка всё ещё немного дичилась, но рано или поздно она будет мурлыкать в его руках. Приручить её – вопрос времени, и главное, чтобы это время, побежав наперегонки с тем, что отмерят ему Конклав, Консул и Инквизитор, выиграло гонку.
Закрыв глаза, он задумался.
Судьба дарила ему сказочный шанс, и глупо было им не воспользоваться. Ему повезло, но повезти могло и полному кретину, а вот обернуть это везение в свою пользу сумеет не каждый. У Джонатана получится.
Выбраться из этой комнаты – четыре стены, единственное окно, узкая кровать с жёстким матрасом, руны дорогой сестрёнки и искрящаяся вязь заклинаний, - без посторонней помощи было нельзя. Нужен был кто-то, кто сотрёт руны снаружи и потом сможет справиться с магией.
Джонатан надеялся, что магия окажется неприхотливой и ей хватит единственной человеческой жертвы, чтобы от него отвязаться. Кто станет этой жертвой, Джонатану было неважно.
Существовал, впрочем, и другой вариант. Всё та же дорогая сестрёнка – уж она-то наверняка смогла бы изобрести руну, которая нейтрализовала бы колдовство. Клэри вообще пригодилась бы ему на его стороне, вот только существовало ли на этом свете хоть что-нибудь, что могло бы её переманить?
Дура. Маленькая идиотка.
Джонатан нахмурился.
Такой сложный клубок, а чтобы размотать его, есть только одна ниточка – Алек Лайтвуд.
Но это, конечно, лучше, чем ничего. Намного лучше. К незнакомым Нефилимам он не успел найти бы подход, к Изабель пришлось бы пробираться сквозь ненависть – и не факт, что это не закончилось бы бойней ещё до суда, а Джейс ни за что не подпустил бы его к себе, как и Клэри.
А ведь ты, сестрёнка, могла бы и проведать своего братика.
Но проведывать его придёт этот пидор.
Джонатан улыбнулся. Не нужно быть самым умным, чтобы догадаться, что эти двое расстались. Было бы неплохо узнать, как именно и почему, ведь чем больше у тебя информации, тем удобней играть – всегда веселее, если знаешь, куда надавить, но… Бейну ли наскучила его застенчивая игрушка (как он краснел!), игрушка ли проявила характер – этого он не знал. Всё могло оказаться в тысячу раз сложнее, чем казалось на первый взгляд, а могло – в тысячу раз проще.
Лайтвуд ему скоро расскажет.
Джонатан не сомневался.
Он колебался только в одном. Для того, чтобы подружиться, требуется гораздо больше времени, чем для того, чтобы сойти с ума – от желания, от страсти, от любви. Джонатан презрительно ухмыльнулся, прокатив по языку последнее слово.
Выбор был очевиден, не правда ли?
Валентин учил его очаровывать, а с собственной гордостью всегда можно было договориться. Легко. Оставалось только надеяться, что договориться можно будет и с тошнотой, хотя… Во-первых, он не собирается заходить с Лайтвудом так далеко, а во-вторых, если всё же придётся, он справится.
Притворяться милым, к примеру, будет гораздо противнее.
…Подумать только, а ведь, влюбив Лайтвуда в себя, он сделает доброе дело! Поможет забыть того сверкающего, блестящего… нежить.
Джонатан фыркнул.
У него всё получится. Рано или поздно у него всё получится.
***
Сообщив матери о том, что узник накормлен, Алек вернулся к себе.
Сегодня была не его очередь патрулировать Нью-Йорк, выискивая в подворотнях затаившихся демонов: буквально полчаса назад Инквизитор принял решение убрать охрану от дверей в камеру Себастьяна, и застоявшиеся Нефилимы с радостью отправились на охоту.
Как к этому относиться, Алек не знал. С одной стороны, он был достаточно уверен в мастерстве Магнуса («мага Бейна» - так, наверное, теперь будет правильно) и силе рун, созданных Клэри, а с другой… доверять пленнику всё же не стоило. Не то, что бы Алек боялся его, просто было бы лучше посадить Себастьяна в каменный мешок без дверей и окон, опутать заклинаниями, придавить сверху бетонной плитой, покрытой самыми мощными рунами, а сверху засыпать землёй и выставить целую армию.
Тогда, пожалуй, о Себастьяне можно было забыть. Ненадолго.
Алек пытался объективно оценивать опасность, которую тот представлял. Нечеловеческая сила и скорость, коварство, умение выпутываться из самых безнадёжных ситуаций… да ради Ангела! Этот парень был уже мёртв, но вот, посмотрите на него – живей всех живых, даже несмотря на то, что с жаждавшей его воскрешения демоницей удалось расквитаться.
Ну, насколько это вообще было возможно, если речь шла о Лилит. То, что вернуть её – дело техники и желания, Себастьян им успешно продемонстрировал, а то, что до конца уничтожить Лилит почти невозможно, они знали и сами.
Алек ненавидел всё это. Монстры, которых невозможно убить, только – развеять, прогнав из этого измерения. Он действительно предпочитал как следует вымерших чудовищ, и ничуть этого не стеснялся.
В конце концов, вся его жизнь была вкладом в то, чтобы эти чудовища вымерли как положено.
Стянув через голову свитер, Алек швырнул его на пол, в кучу другой грязной одежды. Джейс, наверное, умирал каждый раз, когда переступал порог его комнаты, такой бардак царил тут последнее время. Но Алеку было плевать.
Очень глупо вылизывать спальню и следить за порядком в шкафу, когда в душе – одновременно и хаос, и запустение.
И паутина.
Не без труда отыскав среди скомканных вещей относительно чистую майку, Алек переоделся. Майка была мятой, и он несколько раз провёл ладонями по тёмной ткани прежде, чем сообразил, что так её всё равно не разгладить.
Привычный угол кровати манил к себе. С двух сторон – защита стенки и спинки, а с третьей всегда можно подоткнуть одеяло; спокойно, и безопасно, и одиноко. Можно просто сидеть, глядя в противоположную стену, и раз за разом прокручивать в голове тот разговор.
«Я люблю тебя, но это ничего не меняет».
Алек почти поддался этому искушению, скользнув на постель и обхватив колени руками, но тут его взгляд упал на прикроватную тумбочку. Там, вот уже несколько дней, совсем позабытая, лежала книга по демонологии.
Он уже миллион лет ничего не читал.
Это было опасно, потому что значение любого знания возрастает в разы, когда ты каждый день на кинжалах и стрелах играешь со смертью.
«Для того, чтобы убить кого-то, нужно знать, как это делается», - подумал Алек потянулся за книгой.
Он любил читать, и обычно без проблем справлялся даже с той нудной манерой изложения, которой почему-то почти всегда придерживаются авторы научной литературы, но в этот раз книга никак не могла его захватить. Алеку приходилось по несколько раз перечитывать описание одного и того же демона, чтобы хоть что-то запомнить.
Холод заброшенного метро воевал в его голове с пустой темнотой комнаты, в которой держали их пленника. Исполненный горечи голос Магнуса причудливо переплетался с презрительным тоном Себастьяна. К боли, не отступавшей ни на минуту, прибавилась ещё и тревога, но если с болью Алек ничего поделать не мог, то справиться с тревогой ему было по силам.
Ну, или хотя бы попытаться с ней справиться.
Отложив книгу, Алек выбрался из-под одеяла и вышел из комнаты.
Он шёл к Себастьяну.
Хочешь сделать что-то хорошо – сделай сам, и Алек был намерен убедиться в том, что руны и магия по-прежнему удерживают сына Валентина на месте.
У последнего поворота Алек резко остановился. Ему вдруг вспомнились слова, сказанные Себастьяном перед его уходом, и воспоминание об этих словах снова окрасило щёки румянцем.
Если он войдёт в комнату, Себастьян снова скажет что-нибудь в этом же духе. Не было никаких сомнений в том, что он заметил смущение Алека, а значит, попробует выкинуть что-то такое ещё раз, и лучше не давать ему лишнего повода.
У Алека не было настроения ввязываться в бесполезные споры или поддаваться на глупые провокации. Завтра ему и так придётся со всем этим столкнуться.
И, что самое главное, слова Себастьяна были не просто приглашением к перепалке, в них скрывалось что-то другое… Что-то, дать чему названия, Алек не мог. Как будто Себастьян не просто дразнил, а специально дразнил именно так.
…Убедившись, что снаружи дверь выглядит нормально, а руны Клэри не тронуты, Алек двинулся дальше по коридору – в тренировочный зал.
Он думал, что обнаружит там Джейса, и надеялся, что – вопреки ожиданиям – никого там не встретит, но посреди огромного, просторного помещения упражнялась Изабель.
В одной руке она сжимала кинжал, в другой, как обычно, хлыст, и каждое её движение было отточено-совершенным. Глядя на сестру, Алек не мог поверить в то, что когда-то девушек не принимали в ряды Сумеречных Охотников, ведь она, несмотря на свой юный возраст, была среди них одной из лучших. С другой стороны, Из – это Из, и вряд ли когда-нибудь до неё на Земле рождался кто-то такой же неукротимый.
И такой же любящий. От теплоты, засветившийся в её глазах, как только она увидела Алека, у него перехватило дыхание.
Редко, очень редко несгибаемая Изабель позволяла себе такие проявления чувств. Но то ли тогдашнее исчезновение Джейса изменило её, то ли появление Саймона, то ли… Нет, Алеку не хотелось думать, что здесь была замешана жалость, что Изабель боялась за него из-за Магнуса.
Он так ни разу и не поговорил с ней об этом: Джейс сам поставил всех в известность, и с тех пор тема считалась закрытой.
- Алек, - окликнула его Изабель. – Ну, как Себастьян?
- Как будто не в плену, а на троне, - Алек пожал плечами и, подняв с лавки короткий меч, очевидно забытый кем-то после тренировки, подошёл к сестре.
- Позанимаемся вместе? – он неловко улыбнулся. – У меня не очень хорошо с рукопашным…
Изабель моментально сделала выпад.
- Ты это только сообразил?
Из её уст это звучало совсем необидно. А вот если бы так сказал кто-то другой…
Например, Клэри.
Алек вспомнил, как она обвинила его в трусости, приписав обидные слова Джейсу, и вспомнил, как он сглупил, приняв эти слова близко к сердцу. Обиженный и уязвлённый, он тогда променял привычный лук на неудобную, «незнакомую» трость, предназначенную для ближнего боя. И в этом ближнем бою ему не помогло ни острое зрение, ни умение хладнокровно выпускать одну стрелу за другой. Стрел ведь не было. Был только короткий прыжок – и резкий удар, а потом высший демон отшвырнул его в сторону, как ребёнок отшвыривает наскучившую игрушку. Разве что дети не способны разодрать когтями грудь и живот и почти проломить своей игрушке позвоночник об стену.
Алек умер бы. Его могло спасти только чудо.
Чудо его и спасло – сверкающее, блистающее, с кошачьими глазами и поднятыми вверх чёрными волосами, чудо с усталой улыбкой и синими искорками волшебства между пальцев.
Магнус Бейн. Его Магнус.
Алек вздрогнул, нелепо пропуская удар. Клинок Изабель разрезал в воздух в каком-нибудь дюйме от его правого уха.
- Эй, ты в порядке? – обеспокоенно спросила сестра.
Он только кивнул, уворачиваясь от очередного удара. В этом, пожалуй, была вся Изабель: её голос звучал с неподдельной тревогой, но ни хлыста, ни кинжала она так и не опустила.
- Всё нормально, - на всякий случай вслух повторил Алек, поймав её вопросительный взгляд.
Он плавно скользнул вперёд, пытаясь подстроиться под тот ритм боя, который задавала сестра. Это было довольно сложно – чувствовать противника, работать с ним «в паре», ведь когда стреляешь из лука, есть только ты и оружие, только ты и дрожь натянутой тетивы, а здесь всё совсем по-другому. Ты не можешь просто стоять и стрелять, ты должен предугадывать каждое чужое движение – и в зависимости от этого двигаться сам.
Почти как танец.
Алек никогда не умел танцевать.
Почти как секс.
Он запнулся.
Мысль была слишком неожиданной и слишком неуместной. И слишком смущающей. И слишком напоминающей о Магнусе. Снова.
Золотистый хлыст Изабель змеёй обвился вокруг запястья, но Алек этого не заметил. Он был уже где-то не здесь, не в тренировочном зале, он был в знакомой спальне с радужными шторами и канареечными простынями. Слушал знакомый шёпот – жаркий и хриплый, кожей ощущал рваное, сбивчивое дыхание – где-то рядом с ключицей, и мягкое скольжение пальцев – вдоль позвоночника. Смотрел на чёрные волосы, разметавшиеся по подушкам. Смотрел в золотисто-зелёные глаза, полузакрытые от наслаждения. Смотрел, как неоновые огни с улицы, просачиваясь сквозь оконные стёкла, заставляют блёстки одну за другой танцевать на свету.
Хватка вокруг запястья усилилась, хлыст дёрнулся вниз, и Алек едва не упал на колени.
Всё внутри разрывалось от боли, и это было совсем не похоже на всё, что он чувствовал раньше. Тысячи порезов, одна большая содранная кожа – всё это было ерундой по сравнению. Это было хуже, намного хуже. Как будто собственные коленки, кровать и одеяло до этого были стеной, которая почти ничего к нему не подпускала, а теперь эту стену разнесли по кирпичику – и волна накрыла его с головой. Тёмная, мутная, ледяная – обжигающая горло неистовым холодом, заливающаяся в лёгкие, парализующая движения. Он тонул в этой мутной воде, он не чувствовал дна под ногами, и тяжёлый камень, привязанный к шее, болтавшийся на груди, тянул его вниз.
Этот камень жил собственной жизнью – содрогался и ритмично стучал, отдаваясь гулким эхом в висках.
Этот камень был неподъёмным.
- Не понимаю, как ты вообще сумел победить Маурин, - донёсся сквозь толщу воды голос Из.
Услышав этот голос, Алек наконец-то почувствовал и обвившийся вокруг руки хлыст.
Неосознанно, как будто это было его единственным шансом выбраться из мутных глубин, Алек вывернул руку, удобнее перехватывая тело кнута. Вцепившись в его, он потянул крепкий трос на себя, одновременно подаваясь вперёд, и Изабель, уже ничего подобного не ожидавшая, потеряла равновесие.
Одним отчаянным прыжком Алек оказался за её спиной, и его короткий меч упёрся ей в горло. Хлыст, обмотавшийся вокруг Изабель, лишил её возможности двигаться, сыграв злую шутку со своей же хозяйкой.
Кровь всё ещё шумела у Алека в ушах, когда Изабель улыбнулась:
- А вот теперь понимаю. Убери меч.
Он послушно опустил руку.
Вода отступала.
***
В холодной воде была своя прелесть – она утоляла жажду и освежала.
В остывшей воде прелести не было никакой. Магнус третий час лежал в пенной ванне – и от пены давно уже остались только воспоминания. Она осела – быстро и с характерным шуршанием, растворилась в мутной городской воде, оставив его наедине с невесёлыми мыслями.
Вернувшись из Института, он закатил вечеринку. На скорую руку – для тех, кого всегда можно было позвать, зная, что они прибудут через минуту. Они и прибыли. Может быть, не через минуту, а через пять, но ведь прибыли же: весёлые, шумные и уже не особенно трезвые, как будто только и делали, что дожидались его приглашения. Вот только Магнус переоценил свои силы.
Ему стоило пойти в какой-нибудь клуб, а не надеяться, что он сможет вынести вид радостной парочки, обнимающейся на том самом диване, где они с Алеком… нет, ничего особенного, просто Магнус смотрел телевизор – MTV вручало свою знаменитую премию, а Алек читал книжку, и Великий Мяо, громко урча, лежал между ними.
Ещё давно. До того, как Джонатан-Себастьян похитил Джейса, и весь мир перевернулся с ног на голову.
С ног на голову Магнус едва не перевернул и ту самую парочку.
Без объяснений он выставил всех за дверь, чуть не превратив в прах и пепел всех тех, кто посмел поинтересоваться, что происходит. Захлопнув за гостями тяжёлую дверь, он направился прямиком в ванную и, вылив едва ли не полбутылки пены с ароматом сандала, уселся под горячие струи.
Вода успела абсолютно остыть, но запах сандалового дерева всё ещё витал в воздухе, напоминая об Алеке.
Чувствовать этот запах Магнусу было так же больно, как оборотню лить на собственную шкуру расплавленное серебро. С той лишь разницей, что ни один оборотень на такое добровольно никогда не пошёл бы.
А он – вот, лежит в холодной воде, смотрит в потолок и никуда не уходит. Хотя мог бы, давно мог бы снести с полок все старые флаконы и тюбики, наколдовать себе что-нибудь новое – с запахом мандарина или там яблока, и жить долго и счастливо…
Нет.
Вместо этого он которое утро подряд здоровается с зубной щёткой Алека (щётки вообще счастливые – стоят вместе, в одном стакане) и которую ночь подряд ложится спать в его любимой футболке.
Надо будет спрятать её, когда Алек придёт за вещами.
И щётку тоже. И тот голубой шарф.
Магнус поморщился. Это было уже просто смешно. И одновременно настолько печально, что, если бы Алек пришёл за вещами прямо сейчас, он бы не нашёл в себе силы его отпустить.
Он бы не отпустил.
Не закрывая глаз, Магнус скользнул под воду. Мыльное, мутное сомкнулось над головой, и глаза защипало.
Пусть он придёт за вещами прямо сейчас.
Пожалуйста, пусть он придёт.
***
Утро встретило Алека головной болью. Не похмелье, хотя ему бы, наверное, не помешало напиться, - просто усталость. Подъёмы в шесть утра никто не отменял, а вчера они с Изабель проговорили до половины четвёртого ночи.
Просто, развернувшись, чтобы похвалить брата за отличную работу, она наткнулась на пустоту – абсолютную пустоту, - в знакомых глазах, и внезапно захлебнулась собственными словами. Стояла, хватая ртом воздух и понятия не имея, что делать. А потом взяла Алека за руку (уже безо всяких хлыстов) и, буквально силой подтащив его к лавке, усадила туда. И приказала (попросила?):
- Рассказывай.
Он и рассказывал. Не так, как Джейсу – сухо и только самое главное, а целиком и полностью, от начала и до конца. С той вечеринки, на которую они пришли все вместе – Алек, Из, Саймон, Джейс и Клэри (это было не так уж давно, а кажется, что прошла уже целая вечность), и до разговора в Институте, когда Магнус спрашивал, когда он придёт за вещами.
Изабель не перебивала, слушала молча. Только накручивала на палец тонкую прядь волос, отчего они, идеально прямые, начинали чуть завиваться.
Если бы Алеку раньше сказали, что разговоры могут помочь, он бы ни за что не поверил – какой толк в переливании из пустого в порожнее? Но сейчас… Не то, что бы ему становилось легче, ведь легче тут вообще, наверное, не могло, но в этой холодной воде он теперь хотя бы был не один.
Пару дней назад он совсем не хотел, чтобы она знала, а теперь Изабель, держа брата за руку, шла вместе с ним от воспоминания к воспоминанию. Вот Магнус просит его перезвонить, вот водит раскрытой ладонью над страшной раной, и синие искорки срываются с его пальцев… Вот Алек сидит у него дома и держит в руках украденный чай, а Великий Мяо доверчиво трётся о ноги. Вот Магнус спрашивает, нравится ли он Алеку, и вот – три минуты спустя, - они уже целуются в коридоре, и у Алека от радости сердце едва не выпрыгивает из груди.
А потом становится немного сложнее, и Алек прячет от родных следы поцелуев-укусов, кутаясь в свитера с высоким горлом. Он не хочет ни в чём признаваться ни Джейсу, который ни о чём не должен догадываться, ни Изабель, которая, похоже, уже догадалась и всё понимает, ни родителям, которые никогда не поймут. Так что Алек скрывает свои чувства от всего мира, и Магнус, который больше не может это терпеть, в итоге скрывается от него.
Он не звонит – не перезванивает, и Алек места себе не находит. Но, вместо того, чтобы просто поговорить, он всё делает только хуже (и это вообще, наверное, ключевая фраза в их отношениях) – и сам пропадает.
Алек твёрдо уверен: он Магнусу не интересен. Этого следовало ожидать: восемнадцать лет против нескольких сотен, обычный Сумеречный Охотник – и Верховный Маг Бруклина… Глупо было даже пытаться.
У него почти получается убедить себя в этом, когда демоны впервые врываются в Аликанте.
Но убедить – это одно, а не броситься на выручку, заметив знакомый силуэт и знакомое синее пламя, это другое. И они сражаются вместе, и Алек наконец-то задаёт свой вопрос, а Магнус вместо ответа впервые даёт понять, что он его любит. Ну, может быть, не впервые, может быть, Алек просто был слишком слеп, чтобы раньше это понять, но именно тогда ведь…
- Мне надоело быть рядом только ради подмоги. Надоело, что ты влюбляешься в тех, кто – как ни странно – любовью тебе ответит не может. Не может так, как могу я.
- Ты меня любишь?
- Глупый ты нефилим. Иначе зачем я здесь, по-твоему?
Алек тогда пообещал познакомить Магнуса с родителями, если они выберутся из этой передряги живыми. Они выбрались, только… Максу в отличие от них не повезло, хотя он – в отличие от них – даже в схватке-то не участвовал!
Себастьян убил его.
И Магнус снова пропал.
Это было не лучшее время для того, чтобы устраивать вечер знакомств и признаний, и Магнус не мог этого не понимать. Кроме того, у него в руках была Белая Книга, и он должен был спасти Джослин Фрей. Магнус оставил Алека в одиночестве, чтобы тот мог подумать, и Алек думал так долго, что его голова была готова взорваться.
Но самое главное он всё равно понял только в последний момент.
Клэри тогда пыталась убедить Конклав в своём даре. Стоя на платформе для выступлений, она создавала новую руну, и никто не знал, что произойдёт, когда кончик стило оторвётся от кожи на её тонком запястье. Это произошло – и весь мир превратился в Магнуса.
Ладно, хорошо, не весь мир, это только сначала так показалось. На самом деле, Магнус возник только на месте Клэри, и Алек никак не мог понять, зачем ей понадобилось в него превращаться – до тех пор, пока, обернувшись, не встретил взгляд настоящего Магнуса. Этот взгляд не был удивлённым, скорее – спокойным, печальным и каким-то… затравленным. А люди рядом шептали и кричали, и с губ каждого срывались имена самых дорогих им людей.
Люк увидел Джослин, Аматис увидела Стивена.
Догадаться было нетрудно.
Алек знал, что Магнус увидел его. И понимал, почему Магнуса это пугало. Но ещё Алек знал, что с этим делать, и понимал, что только так будет правильно.
Так что, чуть позже, когда Клэри подарила Конклаву Руну Союза, позволяющую соединить умения Сумеречных Охотников и сверхспособности нежити, а Конклав соизволил принять этот дар, Алек осторожно нанёс себе и Магнусу парные знаки. Стило легко скользило по коже, а мысли в голове метались сумасшедшие, сбивчивые, и сердце стучало так, что казалось, будто его можно услышать даже за границами Идриса.
И Алек поцеловал Магнуса – у всех на виду.
В этот день могло всё закончиться, вес мир мог закончиться, так что не было больше никакого смысла скрываться. В любви, в конце концов, ничего постыдного нет и не может быть, правильно?
Не было больше никакого смысла скрывать это от себя самого.
Но мир не закончился. Они дрались – спина к спине! – и победили. Покрытые кровью и грязью, демонической слизью и пеплом, остававшимся после их развоплощения, они возвращались в Зал Договоров, держась за руки и улыбаясь. И ни один из тех, кто был им дорог и близок, не считал это неправильным. Разве что отец хмурился чуть сильнее обычного.
Алек был счастлив.
И Магнус был счастлив, он чувствовал.
Потому таким счастливыми и вышло их путешествие. Было так здорово забыть обо всём – и о глобальном, как война и потери, и о каждодневном, как патрули или постоянная необходимость быть страшим, приглядывая за Джейсом и Изабель.
И за Максом. Раньше.
Его смерть всё ещё болью отдавалась под рёбрами, но Магнус всеми силами старался залечить эту рану. Он пытался заменить Алеку всё – и он был для Алека всем. Городские достопримечательности, шикарные гостиницы и прекрасные виды не имели значения. Алек не запоминал городов и не замечал, когда они пересекали границы одной страны, попадая в другую.
Гораздо важней были другие путешествия – их губ и рук по коже друг друга.
Гораздо красивее были другие достопримечательности – две родинки у Магнуса под ключицей и отсутствие пупка на смугло-золотом животе.
Гораздо интереснее были другие открытия – то, каким красивым Магнус был, когда просыпался, и какими мягкими были его губы, когда он, целуя в висок, говорил «Доброе утро».
Это было чистое счастье – забыв обо всём и полностью растворившись друг в друге. И именно за такое счастье приходится потом платить чистой болью.
Расплата началась, когда вернулась Камилла. Расплата началась, когда после её появления Алек впервые задумался о прошлом Магнуса, обо всём, что было когда-то давно, до него. Восемьсот лет – немалый срок для того, чтобы быть там могло что угодно, а восемнадцать – совсем неподходящий возраст для того, чтобы без проблем с этим смириться.
У него, если честно, даже с проблемами с этим смириться не получалось.
Чувствовать себя обычным и незначительным рядом с человеком, который обычным и незначительным для тебя быть не мог просто по определению, ранило так, что порой Алек забывал, как дышать. Горло перехватывало паникой и испугом, а сердце даже не колотилось о рёбра, а будто насаживалось на них, чтобы проткнуться насквозь. Чтобы остановиться, не биться, больше не чувствовать ничего этого. Только ничего такого Алек не допустил бы, потому что сама возможность засыпать и просыпаться в одной постели стоила того, чтобы страдать как угодно.
Он словно сам выстроил для себя клетку. Конфигурацию Малахи. Обжигающие прутья из ревности, непроходимая стена из ненависти к себе самому, невыносимые путы из собственных мыслей.
Джейс выбрался из Конфигурации Малахи, выпрыгнув через верх, но Алек был Алеком, а не Джейсом.
У Джейса, наверное, таких проблем вообще не возникло бы.
А Алеку позарез нужно было знать, как сделать так, чтобы – если самому выйти из этого невозможного – оставить Магнуса навсегда здесь. Навсегда с собой.
И дать это знание ему могла только Камилла. Она была единственной из всех, кого он знал, кто мог ему что-нибудь подсказать и что-нибудь посоветовать. Она – единственная на собственном опыте знала, что это такое – любить Магнуса и быть им любимой. Она единственная могла рассказать, как нужно себя вести, чтобы любовь Магнуса не угасла со временем.
И она обещала рассказать ему, как справиться с тем, что один из них бессмертен, а второй – очень не очень.
- Алек, - только в этот момент Изабель решилась его перебить. Её голос звучал поражённо, - разве можно было ей верить…
Он горько передёрнул плечами.
- Я знал, что нельзя. – Правда, знал. – Просто думал, что смогу отличить правду от лжи, смогу сам разобраться.
В конечном итоге он ведь действительно смог. Камилла предложила ему лишить Магнуса бессмертия, но Алек не пошёл бы на это. Он, собственно, и не пошёл, только это уже не имело никакого значения, и Магнусу для того, чтобы всё прекратить, оказалось достаточно одного-единственного намерения. Даже не намерения, а его слабой тени.
И теперь, вместо того, чтобы поговорить или хотя бы просто выслушать объяснения, он спрашивал Алека о том, когда тот заберёт свои вещи.
…Примерно на этом моменте они с Изабель и закончили. Примерно на этом моменте - несмотря на её уверения в том, что «всё ещё можно исправить», - Алек и осознал, что надеяться больше не на что. Если одной ошибки оказалось достаточно для того, чтобы скомкать и выбросить на холодные рельсы заброшенной станции всё то, что было между ними до этого, то… Уже ничего не изменится.
И с этим нужно было смириться.
Просто жить дальше – ещё один бессмысленный день, ещё несколько бессмысленных дней. Ещё несколько бессмысленных лет, если не повезёт.
А потом он, наверняка, встретит какого-нибудь могущественного демона и сможет умереть с честью. Всё просто.
Поднявшись с постели, Алек отправился ему в ванную. Нужно было привести себя в подобие относительного порядка, чтобы родители не задавали лишних вопросов, спуститься к завтраку и позже – отнести завтрак Себастьяну.
Продолжение - в комментах.
ТРИНАДЦАТЬ ШАГОВ
Автор: alter-sweet-ego
Фандом: «Орудия Смерти» Кассандры Клэр
Пейринг: Алек Лайтвуд/Магнус Бейн, немного Джонатан Моргенштерн (Себастьян)/Алек Лайтвуд, Джейс Вэйланд/Клэри Фрей, Саймон Льюис/Изабель и прочее.
Рейтинг: R
Жанр: ангст, роуманс, AU
Размер: миди (13 898 слов)
Статус: закончен
Таймлайн: после пятой книги
Саммари: У Себастьяна всегда есть план, даже когда он в плену, из Алека – хреновый надсмотрщик, а Магнус… А что Магнус? Он просто пахнет сандалом и моется в холодной воде.
Предупреждения: AU, сопли, спойлеры, не всегда цензурная лексика, камерно плюс – пристрелите! – нечто вроде любовного треугольника, а ещё герои – идиоты, и автор непростительно тянет с NOW KISS и HAPILLY EVER AFTER, хотя и знает, что всем было бы только лучше от этого.
ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ***
Найти ослабевшего Себастьяна было очень легко.
Для того, чтобы отыскать его след, даже не понадобилась помощь Верховного Мага Бруклина – Джейс сам провёл ритуал. Он уже делал это прежде, да и особого выбора у них не было: Магнус ясно дал понять, что больше не желает их видеть.
И, хотя дал он это понять исключительно Алеку, а у Конклава могли найтись свои, особенные способы призвать мага к сотрудничеству, допускать этого Алек не собирался. Джейс, поймав его предостерегающий взгляд, выступил вперёд, стоило только Инквизитору (Роберту Лайтвуду!) заикнуться о слежке.
- Я смогу, - сказал Джейс. – Я пользовался этим заклинанием прежде.
А час спустя он, как обычно, без малейшего намёка на стук, вошёл в комнату Алека и, оседлав стул, прямо спросил:
- Что между вами произошло?
Алек взглянул на него исподлобья. Он сидел в углу кровати, между спинкой и стенкой – обычное место последних дней, - и, обхватив колени руками, старательно ненавидел себя. Никто ещё не знал о том, что случилось в туннеле метро. Ни об их расставании с Магнусом, ни о Камилле, ни о Маурин.
Алек не хотел рассказывать – не хотел в это верить.
И потом, это было его дело. Он вполне мог справиться сам. Он должен был справиться сам.
- О чём ты? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал безразлично.
- Ты не хотел, чтобы Конклав обращался за помощью к Магнусу.
- Да, не хотел. – Чтобы не врать, можно было сказать очевидную истину. – Сколько можно бегать к нему по поводу и без повода?
Джеймс коротко фыркнул.
- Себастьян – на такое уж и «без повода», Алек. Не у всех, конечно, такая хорошая память, как у меня, так что если ты вдруг забыл, то… У него большие планы. И если они осуществятся, ничего уже не будет по-прежнему.
- Его планы уже провалились, - перебил брата Алек. Джейс говорил правильные и логичные вещи, ведь их мир действительно балансировал на грани войны (давно балансировал – как ему только не надоело!), и равнодушных здесь быть не могло.
Ни оборотней, ни вампиров, ни магов.
- Он придумает новые. Не заставляй меня объяснять тебе очевидное.
- В любом случае, ты в состоянии найти его сам.
- Да, тут не поспоришь. Не в моих правилах отрицать собственные умения и таланты. – Джейс тяжело вздохнул и без перехода продолжил: - Алек… Послушай, ты уже несколько дней безвылазно торчишь в Институте. Это, конечно, очень мило, и мне безумно приятно, что ты так рад моему возвращению, но… Магнус тебя не заждался? Я не хочу показаться грубым, и нет, я тебя не выгоняю, но обычно вы проводили гораздо больше времени вместе.
Алек вздрогнул.
- Всё нормально.
- Нет, не нормально. На тебе лица нет. В чём дело?
- Всё нормально, - с нажимом повторил Алек. Он давно привык не открывать брату своих чувств (в основном, потому что раньше они были связаны с ним самим), но сейчас, когда Джейс смотрел на него с ожиданием, это было сложнее.
Именно с ожиданием. В глазах Джейса не было ни тревоги, ни страха, только вопрос. Он скептически приподнял брови:
- Да ладно?
- Да.
- Ты не умеешь врать. А ещё я могу позвать Изабель, и она точно не успокоится, пока ты не расскажешь.
Алек стиснул зубы. Джейс знал, как и чем его шантажировать.
- Не надо Изабель.
- Тогда рассказывай. Вы что, повздорили?
- Мы расстались.
Произнести это вслух оказалось ещё сложнее, чем он ожидал. Слова словно молотом ударили в грудь, вышибив воздух из лёгких и мир из-под ног, и Алек закашлялся, вцепившись рукой в спинку кровати.
Джейс переменился в лице. Ну, точнее, вовсе нет, его лицо осталось непроницаемым, разве что взгляд… Теперь в нём появились и тревога, и паника.
Кое-как выровняв дыхание, Алек попытался убедить себя в том, что и то, и другое относились к тому, как они будут бороться без Магнуса, а не к тому, справится ли он сам… Потому что он постарается справиться. Сам.
Даже если ни секунды не верит в то, что у него это на самом деле получится.
- Скажи мне, что ты шутишь?
Алек покачал головой.
- Но это же глупо. – Джейс удивлённо моргнул. Он, казалось, всё ещё в это не верил. – Я думал, ты давно разобрался, кого любишь на самом деле.
- Я разобрался. Я разобрался, но причина не в этом.
- А в чём?
Сложно было придумать что-то глупее, чем разговоры по душам об отношениях, которых больше не существовало.
Но, наверное, Алек не имел права держать Джейса в неведении. Может быть, его чувства к Магнусу и были его личным делом, но в «Команде хороших» стало на человека меньше, и остальные должны были об этом узнать.
Чтобы тоже ни на что не надеяться.
- Не думай, что мы расстались из-за тебя, - медленно сказал Алек. – Ты сам понимаешь, что это не так. – Если не уточнить, Джейс будет терзаться чувством вины целую вечность. Считать себя во всём виноватым было его любимым занятием. – Ты здесь ни при чём. Никто ни при чём. Это была инициатива Магнуса, и решение тоже его.
- И ты не будешь с ним спорить?
- Не буду.
- Какой послушный мальчик, а?
Медленно досчитав до десяти и обратно, Алек разжал затекшие пальцы. Было больно. Когда-то он говорил Иззи о тысячах мелких порезов, ранящий каждый день, - вместо одной большой боли, но сейчас это была та самая, одна и большая.
Невыносимая, если задуматься. Так что он старался не думать.
- Если ты пытался подтолкнуть меня к борьбе, - его голос был ровным, - то эта попытка у тебя не получилось. Всё… хуже, чем ты думаешь. Всё действительно кончено.
Он не верил в это, но ничего другого Магнус ему не оставил. Если даже любовь ничего не меняла, то что могли сделать оправдания и объяснения?
Алек не хотел выглядеть жалким. Чем умолять, лучше остаться красивым воспоминанием, пусть даже такие воспоминания для того, кто живёт вечно, не имеют значения.
- Ладно. – Было видно, что Джейс хочет сказать что-то ещё, но колеблется. В конце концов, он молча встал и направился к выходу. Взявшись за дверную ручку, он обернулся. – Я начну поиски в девять. Будь готов.
- Хорошо.
Возвращение в квартиру Магнуса – забрать вещи и оставить ключи на столе, - снова откладывалось.
Если честно, Алек был этому рад.
***
Джейс устроил всё так быстро и точно, будто только и делал, что зарабатывал себе на жизнь подобными ритуалами, как будто был самым настоящим квалифицированным магом. А Сумеречные Охотники, в свою очередь, устроили всё остальное – так же быстро и так же точно.
Себастьян сопротивлялся. Даже в одиночестве, даже против целого отряда он был чертовски хорош. Демонически хорош, если точнее. Он ловко отражал их удары, передвигаясь с немыслимой скоростью, но… Он был один, а их – много. Он был слаб, а они хорошо отдохнули.
В этом было что-то неправильное, если забыть о том, что Себастьян собирался уничтожить весь мир.
Джейс говорил, что он может изменить свои планы, выстроить новые. Что ж, заниматься этим Себастьяну придётся уже в Институте.
Тюрьмы Идриса были разрушены, да и кто ещё раз пустил бы Себастьяна в Аликанте? Безмолвные Братья безмолвствовали, а здесь, по крайней мере, был Инквизитор. Вот только подходящего помещения не было.
- Нужен Магнус Бейн, - бесстрастно сказала мать, - пусть наложит заклинания на одну из комнат, чтобы Себастьян не сбежал.
Родители ничего не знали, конечно.
- Я могу запереть его руной, - быстро предложила Клэри, бросив на Алека сочувственный взгляд.
Он поморщился. Борьба с собственными переживаниями становилась куда сложнее, когда в ней пытались поучаствовать все остальные.
- Лучше будет использовать и то, и другое. – Мариса властно повернулась к старшему сыну. – Александр?
Вздрогнув, Алек посмотрел на отца. Инквизитор старательно делал вид, что его здесь не существует, и против воли Алек подумал, что отец будет рад их разрыву.
Прежде, чем он сообразил, что ответить, Изабель соскользнула с широкого подоконника.
- Я позвоню ему.
Алек обменялся взглядами с Джейсом и Клэри. Все трои понимали, что договориться с Магнусом будет непросто, но только Алек догадывался, насколько.
С другой стороны, Магнусу всегда нравилась Изабель.
Она вернулась в библиотеку, ставшую на сегодня миниатюрным аналогом Зала Договоров, через пятнадцать минут – немного бледная, но довольная. А ещё через полчаса прибыл Магнус.
- Ручной маг к вашим услугам, - он поклонился с преувеличенной учтивостью, и Алек закусил губу.
Он смотрел на Магнуса во все глаза – с жадным желанием наглядеться надолго. Кто знает, может быть, навсегда, ведь «навсегда» у Сумеречных Охотников – очень короткое слово.
Можно подставить вампиру обнажённое горло, можно «забыть» назвать по имени клинок серафима, можно миновать пятерых Нефилимов, охраняющих комнату Себастьяна, и войти туда без оружия, можно… смотреть на Магнуса и чувствовать, как воздух уходит из лёгких, а земля – из-под ног.
Это ведь тоже в некотором роде самоубийство.
Его волосы, будто специально – как Алек любил! – мягким водопадом спадали на плечи, а не торчали иголками во все стороны, глаза были густо подведены чёрным и золотистым. Тёмные джинсы, такие узкие, что глядя на них, невозможно было не думать о том, как поскорее их снять; белая футболка с блестящим рисунком, радужный кожаный плащ.
Магнус Бейн выглядел непростительно хорошо.
Одёрнув свой растянутый свитер, Алек отступил в тень.
- И где ваш военнопленный? – спросил Магнус. – Смею надеяться, вы ещё не допытали его до смерти?
Его голос, недовольный и высокомерный, сочился ехидством.
Его голос хотелось слушать целую вечность.
Вечность – тоже короткое слово.
- Александр проводит, - с улыбкой распорядилась Мариса.
Кошачьи глаза озарились изумлением – на секунду, но Магнус быстро взял себя в руки.
А у Алека сердце колотилось о рёбра.
- Я могу, - одними губами произнесла Изабель, стоявшая за спиной матери, но Алек покачал головой.
Он объяснит родителям позже, а сейчас – справится сам.
Выступив вперёд, Алек взмахнул рукой.
- Пойдём, - и, не дожидаясь ответа, вышел в раскрытые двери.
Несколько минут они с Магнусом молча шагали по тёмному коридору. Походка Магнуса была бесшумной, а шаги Алека гулко отражались от пола и стен, и он мы подумать, что идёт здесь совершенно один, если бы не знакомое ощущение присутствия…
Рядом с Магнусом становилось теплее.
- Ты не забрал свои вещи, - а вот взгляд Магнуса был холодным.
- Я знаю. – Алек тяжело сглотнул. – Извини. Времени…
- Не было, я понимаю.
Если слушать только голос и не обращать внимания на слова, можно… Нет, нельзя. С такой интонацией его Магнус не разговаривал.
Хотя, наверное, глупо и самонадеянно даже думать, что его Магнус вообще существовал.
Алек подумал бы об этом ещё – и возненавидел бы себя ещё больше, если бы их путь не подошёл к концу. Кивнув охранникам, он подвёл Магнуса к массивной двери и повернул ключ. Тихо скрипнув, дверь отворилась.
***
Джонатан обернулся.
Между Лайтвудом и его магом было что-то не так, это ему стало ясно с первого взгляда. Первой реакцией при их появлении было плюнуть под ноги, но он заставил себя сдержать этот порыв. Отец учил его не поддаваться сиюминутным желаниям, а Джонатан слишком часто пренебрегал этой наукой.
Если между сладкой парочкой пробежала чёрная кошка… Джонатан даст этой кошке мяса и молока. Может быть, только для развлечения, а может быть, это станет его счастливым билетом.
- Так-так-так, - произнёс Бейн таким приторным голосом, что сплюнуть захотелось ещё раз, - что у нас тут?
Джонатан надменно вскинул голову, стиснув зубы и выдвинув подбородок.
Ему не было страшно.
Он мог убить их обоих. Скользнуть по стене вправо, выхватив у Лайтвуда кинжал из-за пояса – этот идиот думает, что под мешковатым свитером можно скрыть рукоятку. Ошибка природы. Ни на что не способен. Итак, скользнуть по стене, выхватить у Лайтвуда кинжал из-за пояса, свернуть никчёмному Охотнику шею, пригнуться, уходя от пламени заклинания, прыгнуть – и броситься к выходу.
Но там – ещё пятеро, и бесконечные коридоры, и никакого смысла.
Джонатан прикрыл глаза.
Лайтвуд, словно почувствовал угрозу, чудь сдвинулся. Теперь он прикрывал собой мага – была бы охота заступаться за поганую нежить! А «поганая нежить», недовольно вздохнув, что-то зашептала – монотонно и еле слышно. Воздух слабо затрещал – наверное, на пальцах Бейна заиграли синие искорки. Джонатан уже видел такое – там, на поле боя, за минуту до того, как Аматис вонзила нежити в бок свой острый кинжал. Из Бейна был никудышный боец.
Нет, даже никудышный из никудышных. Джонатан убил бы его за пару секунд.
Только нет смысла.
Магия колола кожу – неприятная, чужеродная, растекалась по воздуху отвратительным озоновым запахом, заполняя собой всю комнату – от пола до потолка, от одной стены до другой. Сильная магия, очень сильная – Бейну пошла на пользу Белая Книга. Эта магия давила на плечи даже когда Джонатан стоял на месте.
Если он попробует вырваться – она попробует его разорвать.
- Я закончил, - выдохнул Бейн, когда давление на плечи стало почти невыносимым.
Правда, невыносимым не только для одного Джонатана. Маг старался говорить ровно и холодно, но эта льдина трещала по швам во все стороны – и под каждой из трещин танцевало жаркое пламя. Даже не просто жаркое – иссушающее, уничтожающее. Бейн хрипел и хватал воздух между словами, но никто, кроме Джонатана, этого, кажется, не замечал.
Или Лайтвуду просто было плевать?
А ведь совсем недавно он…
Джонатан открыл глаза.
Маг покачнулся, усталый, и Лайтвуд бросился к нему, чтобы подхватить. Ничего необычного – если бы только Бейн не отшатнулся от этой поддержки, как вампир от серебряного распятия.
Так-так-так…
Джонатан улыбнулся.
Чёрная кошка мяукала во всё горло.
***
- Я не буду возвращаться в библиотеку, - Магнус нервно откинул волосы за спину.
Он ничего не мог с собой поделать, и страшно злился на себя из-за этого. Восемь с лишним веков жить на свете – и ради чего? Чтобы вот так вот влипнуть на ровном месте?
Знал бы заранее – потратил бы пару столетий на изобретение вакцины против сочетания голубых глаз с чёрными волосами.
Только не помогло бы. Потому что в коктейле под названием «Александр Лайтвуд» было гораздо больше составляющих, каждая из которых ударяла в голову не хуже шотландского виски.
И за полгода Магнус Бейн, похоже, стал конченым алкоголиком, но трясущиеся здесь и сейчас руки всё равно списывал на усталость.
Жалкий, неубедительный самообман.
- Я понимаю, - Алек осторожно кивнул, и на долю секунды Магнусу показалось, что тот прочитал его мысли.
Он вздрогнул. И, чтобы скрыть это, произнёс:
- Так что насчёт твоих вещей? Могу я узнать, когда ты за ними…
Это было глупо. Ужасно глупо, особенно если учитывать всё те же восемьсот лет опыта, о которых он сегодня думал непростительно много.
Ему не хотелось говорить этого. Не хотелось напоминать об их расставании – ни Алеку, ни себе самому. Вышло слишком резко, слишком категорично, словно он действительно только этого и хотел…
Стоп. Магнус отвесил себе мысленную пощёчину.
Он ведь этого и хотел. Всё было кончено. Он так решил, а Александр с ним даже не спорил.
«Он хотел украсть мою жизнь», - в очередной раз сказал сам себе Магнус.
«Ты и сам хотел отдать ему свою жизнь», - возразил внутренний голос. Он не был ехидным, сплошная горечь и боль.
«Это разные вещи».
«Да. Разные. Ты ведь можешь принимать решения за двоих, а он – нет».
Магнус тряхнул головой.
- Ты в порядке? – обеспокоенно повернулся к нему Александр, и Магнус сообразил, что что-то прослушал.
- Да, более чем, - соврал он. – Ты что-то сказал?
Странно посмотрев на него, Алек кивнул.
- Я сказал, что приду, когда будет время.
На последнем слове Магнус сообразил, что задерживал дыхание. Как мальчишка. Было бы странно ожидать чего-то иного, разве не так? Алек делал ровно то, о чём он сам его попросил, а если бы поступал по-другому, это… это ничего бы не изменило.
Не стоило давать лишних надежд – ни ему, ни себе.
- Хорошо, - кивнул Магнус. – Только…
- Я… я предупрежу, не волнуйся.
Они всё ещё понимали друг друга с полуслова. И одно короткое «не волнуйся» с ужасающей ясностью давало Магнусу понять, что всё, о чём он говорил раньше – чистая правда. И про то, что следующего раза не будет, и про «всё, что угодно, но не банальность» - и про всё остальное.
Ему вдруг резко захотелось остановиться и, взяв Александра – его Александра! – за руки, спросить, что он делал не так. Почему Алек чувствовал себя незначительным, когда на самом деле он значил больше, чем весь мир вместе взятый и помноженный втрое?
Вместо этого Магнус сказал только:
- Спасибо.
Он не очень понял, за что именно поблагодарил, а Алек, нервно передёрнув плечами, ускорил свой шаг. Не спуская глаз с его спины – широкая линия плеч, чуть сгорбленных, обтянутых вытертым свитером, выступающий позвонок над растянутой горловиной. Чуть правее – фиолетовый след от чересчур страстного поцелуя.
До сих пор не сошёл.
Схватиться рукой за стену, чтоб не упасть, будет очень позором?
…Уже на шоссе, пытаясь поймать такси (на портал не было сил), Магнус вспомнил, за что держался последние сутки. Мысль была не новой и дурно пахла эгоизмом и малодушием. Мысль заключалась в том, что так будет лучше.
***
На ужин Клэри опоздала ровно на двадцать минут, но никто и не подумал возмущаться по этому поводу.
- Я закончила, - объявила она, убирая за ухо рыжую прядь и усаживаясь рядом с Джейсом.
Магнуса никогда не приглашали на ужин. И больше не пригласят.
- Что за руну ты нанесла? – спросил Роберт Лайтвуд.
- Нечто вроде запирающей, только… Она дополняет заклинания Магнуса и «настроена» именно на Себастьяна, - называть его Джонатаном у Клэри не получалось. Как и у любого из них.
- А эта руна позволит войти туда нам самим?
Клэри кивнула.
- А зачем нам туда входить? – Изабель ковырнула вилкой лазанью.
Джейс разделил её недоумение.
- Я в ближайшее время точно не захочу видеть его противную рожу, - поморщился он. – Насмотрелся.
- Да уж, - Клэри поёжилась. Её воспоминания о брате сложно было назвать хоть сколько-нибудь приятными.
Как и у любого из них.
Но на войне всегда следовало руководствоваться чем-то большим, чем личные предпочтения.
- Его нужно кормить, - резонно заметила мать.
Джейс усмехнулся:
- Может, не нужно?
Изабель его поддержала:
- Заморим Себастьяна голодом? – по её голосу было понятно, что на самом деле Иззи предпочла бы разорвать его голыми руками и скормить каким-нибудь демонам…
За Макса.
Алек, наверное, должен был разделять её чувства, но внутри было пусто. Пусто, темно, глухо и, может быть, уже начало зарастать паутиной, а пауков он всегда боялся больше всего.
Мариса покачала головой. Она понимала, что Изабель ни за что на свете не станет кормить Себастьяна, а если и станет, то только собственной стряпнёй, которая сведёт в могилу любого. Свести Себастьяна в могилу наверняка хотела бы и мать, но теперь их отец был Инквизитором.
Алек знал, что это означало.
Никакого самосуда, одна справедливость.
Никакой справедливости, полный пиздец.
- Я могу относить ему еду, - тихо предложил Алек, сам удивившись бесцветности собственных слов.
На него уставились обеспокоенно. Надоело.
- Сын, ты должен понимать… - медленно начал отец.
Алек кивнул, не дослушав.
- Я понимаю. Я… не собираюсь ему мстить, ничего такого. – Перед глазами возникло удивлённое личико Макса: тонкие черты, любопытные глаза за очками.
Тысяча маленьких порезов в очередной раз сложилась в одну большую кровоточащую рану. В одну большую заживо содранную кожу, если точнее.
- Ты уверен? – Мариза заботливо наклонилась к нему через стол.
Алек поморщился. Разбитое сердце на родительское внимание – довольно нелепый обмен. Разбитое сердце – довольно нелепая фраза.
- Уверен. – Он пожал плечами. – Кроме меня всё равно некому. Иззи сделает из него фарш, Джейс… - Алек оборвал себя на полуслове.
«Иззи попытается сделать из него фарш, а Джейс попытается…» - так должна была звучать эта фраза. Что именно попытается сотворить с Себастьяном Джейс, он не додумал. Суть всё равно заключалась в другом, и фаршем в конечном итоге стал бы тот, кто попытался бы.
Это был не хищник, не зверь, не демон в человеческой шкуре – всё сразу и много больше при этом. Он был силён и опасен, и только одно слабое место, по совместительству – единственная человеческая черта. Доставшееся от Валентина стремление насладиться своим превосходством.
Алек читал у Магнуса комиксы. Алек знал, что это стремление – бесполезное, даже вредное качество для злодея. Но бесполезное для захвата мира, а не для того, чтобы свернуть хрупкую шейку отдельно взятой Сумеречной Охотнице.
- Тогда после ужина я соберу ему еды, а ты отнесёшь.
- Хорошо.
Если Себастьяна хватит на то, чтобы свернуть шею ему, Алек скажет спасибо. И, наверное, даже не такое холодное, каким было то, что сказал ему Магнус.
***
С подносом на руках Алек чувствовал себя глупо. Не хватало только полотенца на руку, чтобы выглядеть официантом из какого-нибудь ресторана. Не «Таки», конечно, там было проще…
В любом случае, хорошо, что Джейс его сейчас не увидел. Даже без полотенца.
Хорошо, что Джейс не посчитал его за это предателем.
Нефилимы, по-прежнему стоявшие перед входом в комнату (камеру?) Себастьяна, даже не удивились, увидев Алека. Они ничего не сказали, только, расступившись, открыли тяжёлую дверь.
- Лайтвуд, - встретил его презрительный голос. – А где твой сверкающий дружок?
- Не твоё дело, - ответил Алек, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти хоть что-нибудь, на что можно было поставить поднос.
- Или он скорей подружка?
Алек почувствовал две вещи одновременно. Во-первых, ему захотелось совершенно случайно вылить суп Себастьяну на голову – и желательно насмерть. Во-вторых, он покраснел.
- Таких как ты, - продолжал тем временем Себастьян, - нужно…
- Я помню твои слова, не напрягайся.
Наконец, Алек поставил поднос на подоконник. На стекле плясали знакомые синие искорки – почерк Магнуса, его стиль, его магия.
- Ешь, - это получилось у Алека хрипло и горько. – Я буду здесь, пока ты не закончишь.
- Прислуживаешь мне за ужином? Как это мило.
Наверное, он хотел разозлить Алека. Может быть, какое-то время назад эти слова достигли бы цели, ударив по и без того низкой самооценке, но сейчас они не задевали.
Алек равнодушно пожал плечами.
- Просто слежу, чтобы ты не убил себя ложкой.
«Раньше, чем это сделает Конклав».
Глаза Себастьяна сузились – страшные, полыхающие ночью глаза, но Алек выдержал его взгляд.
- Знаешь, - медленно сказал брат Клэри, - я ведь и тебя могу убить этой ложкой.
- Знаю. – Алек снова пожал плечами. Он не стал говорить, что и сам в состоянии сделать что-то подобное. Черенок у ножки длинный, воткнуть его в ухо или глаз сумеет даже ребёнок, но если Себастьян хочет похвастаться – пусть.
- Я погляжу, ты совсем не боишься.
- А я погляжу, ты слишком много болтаешь. Особенно для того, кто собрался кого-то убить.
Себастьян скрипнул зубами, и по его лицу Алек понял, что наступил на больную мозоль. Впрочем, его черты быстро разгладились, и обычное скучающе-высокомерное выражение вновь появилось на красивом лице.
Себастьян действительно был очень красив, и при этом совсем не походил на Клэри. Если Алек и Изабель могли бы сойти за близнецов, различаясь только глазами, то глядя на этих двоих, никто бы и не подумал бы о родстве.
Серебристые волосы Себастьяна стали длиннее, чем тогда, когда они виделись в Идрисе, и теперь, стоило тому наклонить голову, они паутиной падали на лицо, закрывая тёмные глаза и острые скулы. А вот капризные, чётко вырезанные губы оставались всегда на виду – и они были бы куда привлекательнее, если бы не говорили ужасные вещи.
- Ну и почему тебя выбрали нянькой для смертника? – спросил вдруг Себастьян совершенно нормальным тоном, как будто это был совершенно нормальный вопрос для совершенно нормальной беседы.
Он подошёл к окну, и Алек подавил неприязненное желание сдвинуться в сторону.
- Смертника? – переспросил он, зацепившись за последнее слово. Не то, что бы это было для него новостью, ведь единственный способ по-настоящему избавиться от Себастьяна, - это по-настоящему избавиться от Себастьяна, но всё лучше, чем обсуждать, кто тут чья нянька и почему.
- Ну да. – Себастьян бесстрастно изучал содержимое подноса. – Я прекрасно понимаю, что в живых меня не оставят.
- Это решать Конклаву.
- И Инквизитору. - Взяв тарелку с супом, Себастьян принялся есть.
Он не сказал ничего о том, кто был сейчас Инквизитором, но Алек понял, что Себастьян это знает. Равно как знает и то, чем всё это в итоге закончится.
Вряд ли Конклав решит проявить неуместное милосердие, ведь смерть Себастьяна будет оптимальным исходом, а милосердие – действительно неуместным. Себастьян заплатит за всё, что совершил, и перестанет быть для мира угрозой.
Хотя, конечно, благороднее было бы убить его в честном бою.
- И Инквизитором, - согласился Алек в итоге.
- Значит, моя смерть – всего лишь вопрос времени.
Сам не зная, зачем, Алек ответил:
- Всегда так.
Против воли он снова подумал о Магнусе, и горло обожгло давящей болью. У бессмертных были другие понятия о «всегда так», другие понятия о времени, но Алек-то не был бессмертным. Алек был Сумеречным Охотником, и последним для него мог стать любой день.
- Когда меня будут судить? – голос Себастьяна ворвался в его размышления.
- Дата ещё не назначена.
- Они всегда тянут так долго? – Себастьян усмехнулся, и Алек приготовился было защищать честь Конклава, но тема разговора вдруг изменилась: - Ты мне не ответил.
- Я же сказал, что дата ещё не назначена.
С Себастьяна сталось бы действительно броситься на него с ложкой, так что Алек не спускал с него глаз.
- Я не об этом.
Глотая, Себастьян прикрывал глаза.
- А о чём?
- О том, почему тебя выбрали моей нянькой.
- Остальные убили бы тебя, если бы только оказались здесь.
Пленник хмыкнул.
- У них не получилось бы. – Он отставил тарелку. – Я закончил, Лайтвуд. Можешь идти. – Его голос снова стал высокомерным, как будто Себастьян был здесь не узником, а королём.
Алек молча подхватил поднос.
Он знал с десяток способов убить кого-то этой, казалось бы, безобидной пластиной металла, но не мог сейчас позволить себе эту роскошь.
Никакого самосуда, только полный пиздец.
От окна до двери Алек насчитал двенадцать шагов.
Остановившись на пороге, он обернулся:
- Я тебе не нянька.
Себастьян фыркнул, откидывая со лба тонкие волосы.
- Значит, ты не будешь ни менять мне пелёнки, ни купать меня в ванночке? Какая жалость. – Он облизал губы. – А я-то надеялся.
Покраснев, Алек вышел.
***
Джонатан был доволен.
На его плечи давила магия, а чёрная кошка всё ещё немного дичилась, но рано или поздно она будет мурлыкать в его руках. Приручить её – вопрос времени, и главное, чтобы это время, побежав наперегонки с тем, что отмерят ему Конклав, Консул и Инквизитор, выиграло гонку.
Закрыв глаза, он задумался.
Судьба дарила ему сказочный шанс, и глупо было им не воспользоваться. Ему повезло, но повезти могло и полному кретину, а вот обернуть это везение в свою пользу сумеет не каждый. У Джонатана получится.
Выбраться из этой комнаты – четыре стены, единственное окно, узкая кровать с жёстким матрасом, руны дорогой сестрёнки и искрящаяся вязь заклинаний, - без посторонней помощи было нельзя. Нужен был кто-то, кто сотрёт руны снаружи и потом сможет справиться с магией.
Джонатан надеялся, что магия окажется неприхотливой и ей хватит единственной человеческой жертвы, чтобы от него отвязаться. Кто станет этой жертвой, Джонатану было неважно.
Существовал, впрочем, и другой вариант. Всё та же дорогая сестрёнка – уж она-то наверняка смогла бы изобрести руну, которая нейтрализовала бы колдовство. Клэри вообще пригодилась бы ему на его стороне, вот только существовало ли на этом свете хоть что-нибудь, что могло бы её переманить?
Дура. Маленькая идиотка.
Джонатан нахмурился.
Такой сложный клубок, а чтобы размотать его, есть только одна ниточка – Алек Лайтвуд.
Но это, конечно, лучше, чем ничего. Намного лучше. К незнакомым Нефилимам он не успел найти бы подход, к Изабель пришлось бы пробираться сквозь ненависть – и не факт, что это не закончилось бы бойней ещё до суда, а Джейс ни за что не подпустил бы его к себе, как и Клэри.
А ведь ты, сестрёнка, могла бы и проведать своего братика.
Но проведывать его придёт этот пидор.
Джонатан улыбнулся. Не нужно быть самым умным, чтобы догадаться, что эти двое расстались. Было бы неплохо узнать, как именно и почему, ведь чем больше у тебя информации, тем удобней играть – всегда веселее, если знаешь, куда надавить, но… Бейну ли наскучила его застенчивая игрушка (как он краснел!), игрушка ли проявила характер – этого он не знал. Всё могло оказаться в тысячу раз сложнее, чем казалось на первый взгляд, а могло – в тысячу раз проще.
Лайтвуд ему скоро расскажет.
Джонатан не сомневался.
Он колебался только в одном. Для того, чтобы подружиться, требуется гораздо больше времени, чем для того, чтобы сойти с ума – от желания, от страсти, от любви. Джонатан презрительно ухмыльнулся, прокатив по языку последнее слово.
Выбор был очевиден, не правда ли?
Валентин учил его очаровывать, а с собственной гордостью всегда можно было договориться. Легко. Оставалось только надеяться, что договориться можно будет и с тошнотой, хотя… Во-первых, он не собирается заходить с Лайтвудом так далеко, а во-вторых, если всё же придётся, он справится.
Притворяться милым, к примеру, будет гораздо противнее.
…Подумать только, а ведь, влюбив Лайтвуда в себя, он сделает доброе дело! Поможет забыть того сверкающего, блестящего… нежить.
Джонатан фыркнул.
У него всё получится. Рано или поздно у него всё получится.
***
Сообщив матери о том, что узник накормлен, Алек вернулся к себе.
Сегодня была не его очередь патрулировать Нью-Йорк, выискивая в подворотнях затаившихся демонов: буквально полчаса назад Инквизитор принял решение убрать охрану от дверей в камеру Себастьяна, и застоявшиеся Нефилимы с радостью отправились на охоту.
Как к этому относиться, Алек не знал. С одной стороны, он был достаточно уверен в мастерстве Магнуса («мага Бейна» - так, наверное, теперь будет правильно) и силе рун, созданных Клэри, а с другой… доверять пленнику всё же не стоило. Не то, что бы Алек боялся его, просто было бы лучше посадить Себастьяна в каменный мешок без дверей и окон, опутать заклинаниями, придавить сверху бетонной плитой, покрытой самыми мощными рунами, а сверху засыпать землёй и выставить целую армию.
Тогда, пожалуй, о Себастьяне можно было забыть. Ненадолго.
Алек пытался объективно оценивать опасность, которую тот представлял. Нечеловеческая сила и скорость, коварство, умение выпутываться из самых безнадёжных ситуаций… да ради Ангела! Этот парень был уже мёртв, но вот, посмотрите на него – живей всех живых, даже несмотря на то, что с жаждавшей его воскрешения демоницей удалось расквитаться.
Ну, насколько это вообще было возможно, если речь шла о Лилит. То, что вернуть её – дело техники и желания, Себастьян им успешно продемонстрировал, а то, что до конца уничтожить Лилит почти невозможно, они знали и сами.
Алек ненавидел всё это. Монстры, которых невозможно убить, только – развеять, прогнав из этого измерения. Он действительно предпочитал как следует вымерших чудовищ, и ничуть этого не стеснялся.
В конце концов, вся его жизнь была вкладом в то, чтобы эти чудовища вымерли как положено.
Стянув через голову свитер, Алек швырнул его на пол, в кучу другой грязной одежды. Джейс, наверное, умирал каждый раз, когда переступал порог его комнаты, такой бардак царил тут последнее время. Но Алеку было плевать.
Очень глупо вылизывать спальню и следить за порядком в шкафу, когда в душе – одновременно и хаос, и запустение.
И паутина.
Не без труда отыскав среди скомканных вещей относительно чистую майку, Алек переоделся. Майка была мятой, и он несколько раз провёл ладонями по тёмной ткани прежде, чем сообразил, что так её всё равно не разгладить.
Привычный угол кровати манил к себе. С двух сторон – защита стенки и спинки, а с третьей всегда можно подоткнуть одеяло; спокойно, и безопасно, и одиноко. Можно просто сидеть, глядя в противоположную стену, и раз за разом прокручивать в голове тот разговор.
«Я люблю тебя, но это ничего не меняет».
Алек почти поддался этому искушению, скользнув на постель и обхватив колени руками, но тут его взгляд упал на прикроватную тумбочку. Там, вот уже несколько дней, совсем позабытая, лежала книга по демонологии.
Он уже миллион лет ничего не читал.
Это было опасно, потому что значение любого знания возрастает в разы, когда ты каждый день на кинжалах и стрелах играешь со смертью.
«Для того, чтобы убить кого-то, нужно знать, как это делается», - подумал Алек потянулся за книгой.
Он любил читать, и обычно без проблем справлялся даже с той нудной манерой изложения, которой почему-то почти всегда придерживаются авторы научной литературы, но в этот раз книга никак не могла его захватить. Алеку приходилось по несколько раз перечитывать описание одного и того же демона, чтобы хоть что-то запомнить.
Холод заброшенного метро воевал в его голове с пустой темнотой комнаты, в которой держали их пленника. Исполненный горечи голос Магнуса причудливо переплетался с презрительным тоном Себастьяна. К боли, не отступавшей ни на минуту, прибавилась ещё и тревога, но если с болью Алек ничего поделать не мог, то справиться с тревогой ему было по силам.
Ну, или хотя бы попытаться с ней справиться.
Отложив книгу, Алек выбрался из-под одеяла и вышел из комнаты.
Он шёл к Себастьяну.
Хочешь сделать что-то хорошо – сделай сам, и Алек был намерен убедиться в том, что руны и магия по-прежнему удерживают сына Валентина на месте.
У последнего поворота Алек резко остановился. Ему вдруг вспомнились слова, сказанные Себастьяном перед его уходом, и воспоминание об этих словах снова окрасило щёки румянцем.
Если он войдёт в комнату, Себастьян снова скажет что-нибудь в этом же духе. Не было никаких сомнений в том, что он заметил смущение Алека, а значит, попробует выкинуть что-то такое ещё раз, и лучше не давать ему лишнего повода.
У Алека не было настроения ввязываться в бесполезные споры или поддаваться на глупые провокации. Завтра ему и так придётся со всем этим столкнуться.
И, что самое главное, слова Себастьяна были не просто приглашением к перепалке, в них скрывалось что-то другое… Что-то, дать чему названия, Алек не мог. Как будто Себастьян не просто дразнил, а специально дразнил именно так.
…Убедившись, что снаружи дверь выглядит нормально, а руны Клэри не тронуты, Алек двинулся дальше по коридору – в тренировочный зал.
Он думал, что обнаружит там Джейса, и надеялся, что – вопреки ожиданиям – никого там не встретит, но посреди огромного, просторного помещения упражнялась Изабель.
В одной руке она сжимала кинжал, в другой, как обычно, хлыст, и каждое её движение было отточено-совершенным. Глядя на сестру, Алек не мог поверить в то, что когда-то девушек не принимали в ряды Сумеречных Охотников, ведь она, несмотря на свой юный возраст, была среди них одной из лучших. С другой стороны, Из – это Из, и вряд ли когда-нибудь до неё на Земле рождался кто-то такой же неукротимый.
И такой же любящий. От теплоты, засветившийся в её глазах, как только она увидела Алека, у него перехватило дыхание.
Редко, очень редко несгибаемая Изабель позволяла себе такие проявления чувств. Но то ли тогдашнее исчезновение Джейса изменило её, то ли появление Саймона, то ли… Нет, Алеку не хотелось думать, что здесь была замешана жалость, что Изабель боялась за него из-за Магнуса.
Он так ни разу и не поговорил с ней об этом: Джейс сам поставил всех в известность, и с тех пор тема считалась закрытой.
- Алек, - окликнула его Изабель. – Ну, как Себастьян?
- Как будто не в плену, а на троне, - Алек пожал плечами и, подняв с лавки короткий меч, очевидно забытый кем-то после тренировки, подошёл к сестре.
- Позанимаемся вместе? – он неловко улыбнулся. – У меня не очень хорошо с рукопашным…
Изабель моментально сделала выпад.
- Ты это только сообразил?
Из её уст это звучало совсем необидно. А вот если бы так сказал кто-то другой…
Например, Клэри.
Алек вспомнил, как она обвинила его в трусости, приписав обидные слова Джейсу, и вспомнил, как он сглупил, приняв эти слова близко к сердцу. Обиженный и уязвлённый, он тогда променял привычный лук на неудобную, «незнакомую» трость, предназначенную для ближнего боя. И в этом ближнем бою ему не помогло ни острое зрение, ни умение хладнокровно выпускать одну стрелу за другой. Стрел ведь не было. Был только короткий прыжок – и резкий удар, а потом высший демон отшвырнул его в сторону, как ребёнок отшвыривает наскучившую игрушку. Разве что дети не способны разодрать когтями грудь и живот и почти проломить своей игрушке позвоночник об стену.
Алек умер бы. Его могло спасти только чудо.
Чудо его и спасло – сверкающее, блистающее, с кошачьими глазами и поднятыми вверх чёрными волосами, чудо с усталой улыбкой и синими искорками волшебства между пальцев.
Магнус Бейн. Его Магнус.
Алек вздрогнул, нелепо пропуская удар. Клинок Изабель разрезал в воздух в каком-нибудь дюйме от его правого уха.
- Эй, ты в порядке? – обеспокоенно спросила сестра.
Он только кивнул, уворачиваясь от очередного удара. В этом, пожалуй, была вся Изабель: её голос звучал с неподдельной тревогой, но ни хлыста, ни кинжала она так и не опустила.
- Всё нормально, - на всякий случай вслух повторил Алек, поймав её вопросительный взгляд.
Он плавно скользнул вперёд, пытаясь подстроиться под тот ритм боя, который задавала сестра. Это было довольно сложно – чувствовать противника, работать с ним «в паре», ведь когда стреляешь из лука, есть только ты и оружие, только ты и дрожь натянутой тетивы, а здесь всё совсем по-другому. Ты не можешь просто стоять и стрелять, ты должен предугадывать каждое чужое движение – и в зависимости от этого двигаться сам.
Почти как танец.
Алек никогда не умел танцевать.
Почти как секс.
Он запнулся.
Мысль была слишком неожиданной и слишком неуместной. И слишком смущающей. И слишком напоминающей о Магнусе. Снова.
Золотистый хлыст Изабель змеёй обвился вокруг запястья, но Алек этого не заметил. Он был уже где-то не здесь, не в тренировочном зале, он был в знакомой спальне с радужными шторами и канареечными простынями. Слушал знакомый шёпот – жаркий и хриплый, кожей ощущал рваное, сбивчивое дыхание – где-то рядом с ключицей, и мягкое скольжение пальцев – вдоль позвоночника. Смотрел на чёрные волосы, разметавшиеся по подушкам. Смотрел в золотисто-зелёные глаза, полузакрытые от наслаждения. Смотрел, как неоновые огни с улицы, просачиваясь сквозь оконные стёкла, заставляют блёстки одну за другой танцевать на свету.
Хватка вокруг запястья усилилась, хлыст дёрнулся вниз, и Алек едва не упал на колени.
Всё внутри разрывалось от боли, и это было совсем не похоже на всё, что он чувствовал раньше. Тысячи порезов, одна большая содранная кожа – всё это было ерундой по сравнению. Это было хуже, намного хуже. Как будто собственные коленки, кровать и одеяло до этого были стеной, которая почти ничего к нему не подпускала, а теперь эту стену разнесли по кирпичику – и волна накрыла его с головой. Тёмная, мутная, ледяная – обжигающая горло неистовым холодом, заливающаяся в лёгкие, парализующая движения. Он тонул в этой мутной воде, он не чувствовал дна под ногами, и тяжёлый камень, привязанный к шее, болтавшийся на груди, тянул его вниз.
Этот камень жил собственной жизнью – содрогался и ритмично стучал, отдаваясь гулким эхом в висках.
Этот камень был неподъёмным.
- Не понимаю, как ты вообще сумел победить Маурин, - донёсся сквозь толщу воды голос Из.
Услышав этот голос, Алек наконец-то почувствовал и обвившийся вокруг руки хлыст.
Неосознанно, как будто это было его единственным шансом выбраться из мутных глубин, Алек вывернул руку, удобнее перехватывая тело кнута. Вцепившись в его, он потянул крепкий трос на себя, одновременно подаваясь вперёд, и Изабель, уже ничего подобного не ожидавшая, потеряла равновесие.
Одним отчаянным прыжком Алек оказался за её спиной, и его короткий меч упёрся ей в горло. Хлыст, обмотавшийся вокруг Изабель, лишил её возможности двигаться, сыграв злую шутку со своей же хозяйкой.
Кровь всё ещё шумела у Алека в ушах, когда Изабель улыбнулась:
- А вот теперь понимаю. Убери меч.
Он послушно опустил руку.
Вода отступала.
***
В холодной воде была своя прелесть – она утоляла жажду и освежала.
В остывшей воде прелести не было никакой. Магнус третий час лежал в пенной ванне – и от пены давно уже остались только воспоминания. Она осела – быстро и с характерным шуршанием, растворилась в мутной городской воде, оставив его наедине с невесёлыми мыслями.
Вернувшись из Института, он закатил вечеринку. На скорую руку – для тех, кого всегда можно было позвать, зная, что они прибудут через минуту. Они и прибыли. Может быть, не через минуту, а через пять, но ведь прибыли же: весёлые, шумные и уже не особенно трезвые, как будто только и делали, что дожидались его приглашения. Вот только Магнус переоценил свои силы.
Ему стоило пойти в какой-нибудь клуб, а не надеяться, что он сможет вынести вид радостной парочки, обнимающейся на том самом диване, где они с Алеком… нет, ничего особенного, просто Магнус смотрел телевизор – MTV вручало свою знаменитую премию, а Алек читал книжку, и Великий Мяо, громко урча, лежал между ними.
Ещё давно. До того, как Джонатан-Себастьян похитил Джейса, и весь мир перевернулся с ног на голову.
С ног на голову Магнус едва не перевернул и ту самую парочку.
Без объяснений он выставил всех за дверь, чуть не превратив в прах и пепел всех тех, кто посмел поинтересоваться, что происходит. Захлопнув за гостями тяжёлую дверь, он направился прямиком в ванную и, вылив едва ли не полбутылки пены с ароматом сандала, уселся под горячие струи.
Вода успела абсолютно остыть, но запах сандалового дерева всё ещё витал в воздухе, напоминая об Алеке.
Чувствовать этот запах Магнусу было так же больно, как оборотню лить на собственную шкуру расплавленное серебро. С той лишь разницей, что ни один оборотень на такое добровольно никогда не пошёл бы.
А он – вот, лежит в холодной воде, смотрит в потолок и никуда не уходит. Хотя мог бы, давно мог бы снести с полок все старые флаконы и тюбики, наколдовать себе что-нибудь новое – с запахом мандарина или там яблока, и жить долго и счастливо…
Нет.
Вместо этого он которое утро подряд здоровается с зубной щёткой Алека (щётки вообще счастливые – стоят вместе, в одном стакане) и которую ночь подряд ложится спать в его любимой футболке.
Надо будет спрятать её, когда Алек придёт за вещами.
И щётку тоже. И тот голубой шарф.
Магнус поморщился. Это было уже просто смешно. И одновременно настолько печально, что, если бы Алек пришёл за вещами прямо сейчас, он бы не нашёл в себе силы его отпустить.
Он бы не отпустил.
Не закрывая глаз, Магнус скользнул под воду. Мыльное, мутное сомкнулось над головой, и глаза защипало.
Пусть он придёт за вещами прямо сейчас.
Пожалуйста, пусть он придёт.
***
Утро встретило Алека головной болью. Не похмелье, хотя ему бы, наверное, не помешало напиться, - просто усталость. Подъёмы в шесть утра никто не отменял, а вчера они с Изабель проговорили до половины четвёртого ночи.
Просто, развернувшись, чтобы похвалить брата за отличную работу, она наткнулась на пустоту – абсолютную пустоту, - в знакомых глазах, и внезапно захлебнулась собственными словами. Стояла, хватая ртом воздух и понятия не имея, что делать. А потом взяла Алека за руку (уже безо всяких хлыстов) и, буквально силой подтащив его к лавке, усадила туда. И приказала (попросила?):
- Рассказывай.
Он и рассказывал. Не так, как Джейсу – сухо и только самое главное, а целиком и полностью, от начала и до конца. С той вечеринки, на которую они пришли все вместе – Алек, Из, Саймон, Джейс и Клэри (это было не так уж давно, а кажется, что прошла уже целая вечность), и до разговора в Институте, когда Магнус спрашивал, когда он придёт за вещами.
Изабель не перебивала, слушала молча. Только накручивала на палец тонкую прядь волос, отчего они, идеально прямые, начинали чуть завиваться.
Если бы Алеку раньше сказали, что разговоры могут помочь, он бы ни за что не поверил – какой толк в переливании из пустого в порожнее? Но сейчас… Не то, что бы ему становилось легче, ведь легче тут вообще, наверное, не могло, но в этой холодной воде он теперь хотя бы был не один.
Пару дней назад он совсем не хотел, чтобы она знала, а теперь Изабель, держа брата за руку, шла вместе с ним от воспоминания к воспоминанию. Вот Магнус просит его перезвонить, вот водит раскрытой ладонью над страшной раной, и синие искорки срываются с его пальцев… Вот Алек сидит у него дома и держит в руках украденный чай, а Великий Мяо доверчиво трётся о ноги. Вот Магнус спрашивает, нравится ли он Алеку, и вот – три минуты спустя, - они уже целуются в коридоре, и у Алека от радости сердце едва не выпрыгивает из груди.
А потом становится немного сложнее, и Алек прячет от родных следы поцелуев-укусов, кутаясь в свитера с высоким горлом. Он не хочет ни в чём признаваться ни Джейсу, который ни о чём не должен догадываться, ни Изабель, которая, похоже, уже догадалась и всё понимает, ни родителям, которые никогда не поймут. Так что Алек скрывает свои чувства от всего мира, и Магнус, который больше не может это терпеть, в итоге скрывается от него.
Он не звонит – не перезванивает, и Алек места себе не находит. Но, вместо того, чтобы просто поговорить, он всё делает только хуже (и это вообще, наверное, ключевая фраза в их отношениях) – и сам пропадает.
Алек твёрдо уверен: он Магнусу не интересен. Этого следовало ожидать: восемнадцать лет против нескольких сотен, обычный Сумеречный Охотник – и Верховный Маг Бруклина… Глупо было даже пытаться.
У него почти получается убедить себя в этом, когда демоны впервые врываются в Аликанте.
Но убедить – это одно, а не броситься на выручку, заметив знакомый силуэт и знакомое синее пламя, это другое. И они сражаются вместе, и Алек наконец-то задаёт свой вопрос, а Магнус вместо ответа впервые даёт понять, что он его любит. Ну, может быть, не впервые, может быть, Алек просто был слишком слеп, чтобы раньше это понять, но именно тогда ведь…
- Мне надоело быть рядом только ради подмоги. Надоело, что ты влюбляешься в тех, кто – как ни странно – любовью тебе ответит не может. Не может так, как могу я.
- Ты меня любишь?
- Глупый ты нефилим. Иначе зачем я здесь, по-твоему?
Алек тогда пообещал познакомить Магнуса с родителями, если они выберутся из этой передряги живыми. Они выбрались, только… Максу в отличие от них не повезло, хотя он – в отличие от них – даже в схватке-то не участвовал!
Себастьян убил его.
И Магнус снова пропал.
Это было не лучшее время для того, чтобы устраивать вечер знакомств и признаний, и Магнус не мог этого не понимать. Кроме того, у него в руках была Белая Книга, и он должен был спасти Джослин Фрей. Магнус оставил Алека в одиночестве, чтобы тот мог подумать, и Алек думал так долго, что его голова была готова взорваться.
Но самое главное он всё равно понял только в последний момент.
Клэри тогда пыталась убедить Конклав в своём даре. Стоя на платформе для выступлений, она создавала новую руну, и никто не знал, что произойдёт, когда кончик стило оторвётся от кожи на её тонком запястье. Это произошло – и весь мир превратился в Магнуса.
Ладно, хорошо, не весь мир, это только сначала так показалось. На самом деле, Магнус возник только на месте Клэри, и Алек никак не мог понять, зачем ей понадобилось в него превращаться – до тех пор, пока, обернувшись, не встретил взгляд настоящего Магнуса. Этот взгляд не был удивлённым, скорее – спокойным, печальным и каким-то… затравленным. А люди рядом шептали и кричали, и с губ каждого срывались имена самых дорогих им людей.
Люк увидел Джослин, Аматис увидела Стивена.
Догадаться было нетрудно.
Алек знал, что Магнус увидел его. И понимал, почему Магнуса это пугало. Но ещё Алек знал, что с этим делать, и понимал, что только так будет правильно.
Так что, чуть позже, когда Клэри подарила Конклаву Руну Союза, позволяющую соединить умения Сумеречных Охотников и сверхспособности нежити, а Конклав соизволил принять этот дар, Алек осторожно нанёс себе и Магнусу парные знаки. Стило легко скользило по коже, а мысли в голове метались сумасшедшие, сбивчивые, и сердце стучало так, что казалось, будто его можно услышать даже за границами Идриса.
И Алек поцеловал Магнуса – у всех на виду.
В этот день могло всё закончиться, вес мир мог закончиться, так что не было больше никакого смысла скрываться. В любви, в конце концов, ничего постыдного нет и не может быть, правильно?
Не было больше никакого смысла скрывать это от себя самого.
Но мир не закончился. Они дрались – спина к спине! – и победили. Покрытые кровью и грязью, демонической слизью и пеплом, остававшимся после их развоплощения, они возвращались в Зал Договоров, держась за руки и улыбаясь. И ни один из тех, кто был им дорог и близок, не считал это неправильным. Разве что отец хмурился чуть сильнее обычного.
Алек был счастлив.
И Магнус был счастлив, он чувствовал.
Потому таким счастливыми и вышло их путешествие. Было так здорово забыть обо всём – и о глобальном, как война и потери, и о каждодневном, как патрули или постоянная необходимость быть страшим, приглядывая за Джейсом и Изабель.
И за Максом. Раньше.
Его смерть всё ещё болью отдавалась под рёбрами, но Магнус всеми силами старался залечить эту рану. Он пытался заменить Алеку всё – и он был для Алека всем. Городские достопримечательности, шикарные гостиницы и прекрасные виды не имели значения. Алек не запоминал городов и не замечал, когда они пересекали границы одной страны, попадая в другую.
Гораздо важней были другие путешествия – их губ и рук по коже друг друга.
Гораздо красивее были другие достопримечательности – две родинки у Магнуса под ключицей и отсутствие пупка на смугло-золотом животе.
Гораздо интереснее были другие открытия – то, каким красивым Магнус был, когда просыпался, и какими мягкими были его губы, когда он, целуя в висок, говорил «Доброе утро».
Это было чистое счастье – забыв обо всём и полностью растворившись друг в друге. И именно за такое счастье приходится потом платить чистой болью.
Расплата началась, когда вернулась Камилла. Расплата началась, когда после её появления Алек впервые задумался о прошлом Магнуса, обо всём, что было когда-то давно, до него. Восемьсот лет – немалый срок для того, чтобы быть там могло что угодно, а восемнадцать – совсем неподходящий возраст для того, чтобы без проблем с этим смириться.
У него, если честно, даже с проблемами с этим смириться не получалось.
Чувствовать себя обычным и незначительным рядом с человеком, который обычным и незначительным для тебя быть не мог просто по определению, ранило так, что порой Алек забывал, как дышать. Горло перехватывало паникой и испугом, а сердце даже не колотилось о рёбра, а будто насаживалось на них, чтобы проткнуться насквозь. Чтобы остановиться, не биться, больше не чувствовать ничего этого. Только ничего такого Алек не допустил бы, потому что сама возможность засыпать и просыпаться в одной постели стоила того, чтобы страдать как угодно.
Он словно сам выстроил для себя клетку. Конфигурацию Малахи. Обжигающие прутья из ревности, непроходимая стена из ненависти к себе самому, невыносимые путы из собственных мыслей.
Джейс выбрался из Конфигурации Малахи, выпрыгнув через верх, но Алек был Алеком, а не Джейсом.
У Джейса, наверное, таких проблем вообще не возникло бы.
А Алеку позарез нужно было знать, как сделать так, чтобы – если самому выйти из этого невозможного – оставить Магнуса навсегда здесь. Навсегда с собой.
И дать это знание ему могла только Камилла. Она была единственной из всех, кого он знал, кто мог ему что-нибудь подсказать и что-нибудь посоветовать. Она – единственная на собственном опыте знала, что это такое – любить Магнуса и быть им любимой. Она единственная могла рассказать, как нужно себя вести, чтобы любовь Магнуса не угасла со временем.
И она обещала рассказать ему, как справиться с тем, что один из них бессмертен, а второй – очень не очень.
- Алек, - только в этот момент Изабель решилась его перебить. Её голос звучал поражённо, - разве можно было ей верить…
Он горько передёрнул плечами.
- Я знал, что нельзя. – Правда, знал. – Просто думал, что смогу отличить правду от лжи, смогу сам разобраться.
В конечном итоге он ведь действительно смог. Камилла предложила ему лишить Магнуса бессмертия, но Алек не пошёл бы на это. Он, собственно, и не пошёл, только это уже не имело никакого значения, и Магнусу для того, чтобы всё прекратить, оказалось достаточно одного-единственного намерения. Даже не намерения, а его слабой тени.
И теперь, вместо того, чтобы поговорить или хотя бы просто выслушать объяснения, он спрашивал Алека о том, когда тот заберёт свои вещи.
…Примерно на этом моменте они с Изабель и закончили. Примерно на этом моменте - несмотря на её уверения в том, что «всё ещё можно исправить», - Алек и осознал, что надеяться больше не на что. Если одной ошибки оказалось достаточно для того, чтобы скомкать и выбросить на холодные рельсы заброшенной станции всё то, что было между ними до этого, то… Уже ничего не изменится.
И с этим нужно было смириться.
Просто жить дальше – ещё один бессмысленный день, ещё несколько бессмысленных дней. Ещё несколько бессмысленных лет, если не повезёт.
А потом он, наверняка, встретит какого-нибудь могущественного демона и сможет умереть с честью. Всё просто.
Поднявшись с постели, Алек отправился ему в ванную. Нужно было привести себя в подобие относительного порядка, чтобы родители не задавали лишних вопросов, спуститься к завтраку и позже – отнести завтрак Себастьяну.
Продолжение - в комментах.
@темы: слэш, малек, фанфик, Орудия Смерти, Алек Лайтвуд, Саймон Льюис, Джейс Вэйланд, Магнус Бейн, Изабель Лайтвуд, Мариза Лайтвуд, Клэри Фрэй, Роберт Лайтвуд, Себастьян/Джонатан
-
-
14.08.2012 в 05:39-
-
14.08.2012 в 05:40-
-
14.08.2012 в 05:40-
-
14.08.2012 в 05:40-
-
14.08.2012 в 05:41-
-
14.08.2012 в 05:44-
-
21.09.2013 в 19:54-
-
31.05.2014 в 21:32